– Да уж не на гулянке, – тотчас огрызнулся он, краем глаза заметив Саенко, пристроившегося к двум припозднившимся молочницам в полосатых вязаных чулках. Несмотря на то что одна была постарше, а другая совсем молодая, они были очень похожи – красные щеки, белесые ресницы, нос пуговкой.
Пантелей балагурил и подливал молочницам чаю из большого закопченного чайника. Перед ними на столе лежало полбуханки домашнего хлеба и остатки рыбы в замасленной бумаге.
– Я, тактай, мало кушаю, – говорила старшая, – я, тактай, как птичка кушаю…
При этом время от времени она отрезала огромный кусок от буханки, щедро посыпала его солью и отправляла в рот. Молодая молочница ничего не говорила, только смотрела сонными глазками, изредка моргая.
Увидев Бориса, Саенко пошептался с молочницами и пересел к Сержу за стол, прихватив с собой оставшийся хлеб и рыбу.
– Кушайте, Борис Андреич, – вполголоса сказал он, – хлеб хороший, сами они пекут, и рыбу мужики ихние сами ловят и коптят. Ох и здорово наловчились, во рту тает!
– А ты, Пантелей, чухонцев ругал, – не удержался Борис от ехидного замечания, вонзив зубы в хлеб.
– Так они тоже разные бывают! – не растерялся Саенко. – Чаек-то пейте, я за горяченьким сбегаю…
Внимая нетерпеливому взгляду Сержа, Борис начал рассказывать сразу же.
– Дрянь дело, – закончил он, отхлебнув полкружки горячего чаю, и захрустел сахаром, выданным из кулька запасливым Пантелеем. – Сидит Павел Аристархович в Чрезвычайке, как его оттуда выцарапать – ума не приложу.
– Надо его оттуда достать, – серьезно сказал Серж, – ну, это уж моя забота – я по своим каналам проверку проведу, выясню, не соврала ли актрисочка тебе, не преувеличила. Бабенки, они любят себе цену набить… Точно ли высокий чин из ГПУ к ней ходит или просто так, младший дворник…
Ночевать в этот раз Серж привел их в барак, расположенный поблизости от вокзала. Долго шли в полной темноте по путям, прячась под вагонами от охраны с фонарями. Один раз столкнулись с шайкой, которая грабила вагоны. Саенко шарахнулся от них в темноту и потянул с собой Бориса, чтобы уголовка не накрыла по ошибке.
В барак проникли через разбитое окно и устроились тут же на голых нарах. Огромное помещение было набито людьми, в основном все спали, только в углу две донельзя оборванные личности непонятного пола при свете чадящей коптилки азартно перекидывались засаленными картами. Изредка кто-то из спящих вскрикивал во сне, поднимался и начинал неистово чесаться. Борис и сам чувствовал, что по нему ползают насекомые, но усталость взяла свое, и он уснул, как будто провалился в темную бездонную яму.