Возле столика появился официант с тележкой. Красивым жестом откупорив бутылку вина, он поднес ее американцу. Тот понюхал, солидно кивнул. Официант разлил вино в бокалы и исчез.
– За встречу, господа! – Луиджи поднял свой бокал.
Вольдемар пил немного, маленькими глотками. Лазоревский, наоборот, одним глотком выпил свое вино и разочарованно поставил бокал на стол. Старик Ртищев немного отпил и теперь смотрел на свое вино с таким лицом, будто молился. Американец разглядывал бокал на свет, к вину не прикасался.
«Опьянеть боится, подлец!» – подумал Баранов и, отставив бокал, проговорил:
– Ну что – приступим к делу?
– Может, сначала сделаем заказ? – Луиджи развернул меню. – Здесь очень недурная кухня! Вот, к примеру, филе-миньон должно быть превосходно…
– Сперва дело! – повторил Вольдемар.
– Ну, как вам будет угодно! – Луиджи развел руками и переглянулся с шефом. Тот едва заметно кивнул.
– Деньги при вас? – Баранов взглянул на американца исподлобья.
Вместо ответа тот похлопал по внутреннему карману.
– Покажите!
– Это даже как-то несолидно! Такому человеку – и не доверять! – возмутился Луиджи.
– Пусть сперва покажет картину! – проговорил сам американец, хотя и с акцентом, но вполне разборчиво.
Баранов опасливо огляделся по сторонам. За соседним столиком сидела красивая пара – молодой сероглазый мужчина в темной пиджачной паре, с ним удивительно бледная женщина в шелковом платье цвета шиповника. Женщина эта была стройна и, пожалуй, красива, но ее немного портили слишком узкие кроваво-красные губы, которые, казалось, были в постоянной ссоре с глазами – губы призывно улыбались, в то время как в глазах плескалась тоска. В руке она держала янтарный мундштук с тонкой папиросой.
Несколько успокоившись, Вольдемар придвинулся вместе со своим стулом к господину Паммеру, развернул холст, показал краешек картины. Американец нагнулся, уставился на картину и защелкал языком:
– Карашо! Очень карашо!
– Так как насчет денег? – Вольдемар снова отодвинулся.
– Э нет! – Луиджи состроил уморительную гримасу. – Уговор какой был? Чтобы господин Ртищев в присутствии моего шефа удостоверил подлинность картины…
– Уговор так уговор! – Баранов повернулся к Ртищеву, который все еще наслаждался своим вином. – Павел Аристархович, прошу!
Ртищев взял картину, развернул ее, долго и внимательно разглядывал, потом наклонился к самому холсту и чуть ли не обнюхал, особенно долго изучал уголок, где виднелись две буквы подписи. Достал из кармана лупу, еще раз оглядел картину с ее помощью, подцепил ногтем большого пальца крошечную крупицу краски и посмотрел на свет. Перевернул картину задней стороной и внимательно оглядел изнанку.