– Да, братец, можешь со своими денежками распрощаться! – ухмыльнулся толстяк. – Кардаш теперь в Питер ни ногой! Ему сюда лучше не соваться – многим насолил! Да только… – анархист понизил голос, – да только он сюда и не хочет. Ему в Голубкине хорошо, он там устроился, как царь Салтан. Живет – как сыр в масле катается! Вроде коммуна анархическая, а на самом деле – самая настоящая тирания!
– В Голубкине? – переспросил Саенко. – Это где ж такое будет Голубкино?
– Да ты уж не собрался ли туда за своими мильонами? – усмехнулся анархист.
– А что ж – бросить такие деньги? Мы люди небогатые, деньгами швыряться не приучены…
– Забудь, братец! У него там охрана с пулеметами, как кто посторонний появится – палят без разговора!
– А все-таки где же это Голубкино?
– Бывших графов Кутайсовых имение возле Луги. А только я тебе не советую…
– Ну, за совет – спасибо, а ножичек ваш готов! Позвольте двести тыщ за работу…
– Ну, братец, больно много! – проговорил анархист, любуясь ножом. – Хорошо наточил, душевно! Зайди за деньгами в пятницу!
– Ох и подлый же народ эти анархисты! – повторил Саенко, проводив толстяка взглядом.
Он снова взгромоздил точило на плечо и покинул дворцовый двор.
Встретив ожидающих его Бориса и Сержа, сообщил, что ему удалось выяснить.
– Голубкино так Голубкино! – проговорил Серж. – Хорошо, что не Рио-де-Жанейро!
Много звездочек на небе,
Одное светлее нет.
Много партий есть на свете —
Анархистов лучше нет.
Частушка
– Хозяин, водички не дашь напиться? – спросил Борис, перегнувшись через покосившийся забор.
Крестьянин, который гонялся по двору за курицей, остановился, приложил руку козырьком и посмотрел на приезжих.
– Водички? – переспросил он. – Водички – это можно. А вот дозвольте спросить, много ли ваша штуковина овса потребляет? Или ее сеном можно заправлять?
Борис усмехнулся, взглянув на автомобиль:
– Нет, сеном нельзя. Вот самогонкой, пожалуй, можно. Только если очень крепкой.
– Тю! Самогонкой! – повторил крестьянин. – На самогонке-то кто хошь побежит, то дело нехитрое! На самогонке-то и Глашка моя любую лошадь обгонит! У прежнего-то барина тоже такая штуковина была. Быстро бегала! Я этого, кучера, который при ней, спрашивал, да только он все не по-нашему говорил…
– А кто у вас сейчас в имении живет? – спросил Борис, принимая из рук хозяина ковш с водой.
– В имении? – Мужик насупился. – Басурманы!
– Мусульмане, что ли? – переспросил Борис.
– Зачем мусульмане? Эти… антихристы!
– Анархисты?
– А какая разница? Одно слово – басурманы! Много жен у них, как у татар. Наших парней смущают, к себе зовут. Мишка Зотов пошел, думал – ему тоже четырех жен дадут, так нет, надули! Привели к нему одну какую-то бабу – старая, страшная, как баба яга, да еще бородавка на носу! Тебе, говорят, другой не положено, вот выбьешься в начальство, тогда поглядим… в общем, как везде: одному начальству житье!.. Хоть большевик, хоть анархист, хоть черт с рогами, а как начальник – так ему и паек, и хоромы получше, и бабу попригляднее!..