– Хороша бабенка! – сладко расплылся Саенко. – Однако так скажу тебе, Борис Андреич: борщ варить тоже правильно не умеет. Эх, у нас на Украйне борщи! С пампушками да со шкварками… ох…
В респектабельный антикварный магазин на улице Курсель вошел хорошо одетый господин в пенсне, скорее всего англичанин. Дверной колокольчик глухо звякнул, и хозяин магазина мосье Веркор, натянув на лицо дежурную приветливую улыбку, вышел из помещения за лавкой, где он приводил в порядок свои счета.
Оценив приличную внешность посетителя, он сделал свою улыбку приветливой до приторности и проговорил:
– Чем я могу быть полезен мосье?
Посетитель оглядел персидские ковры и саксонский фарфор, датские голубоватые вазы и дамасские клинки и наконец показал на китайскую вазу с красным драконом, выставленную в витрине:
– Я хотел бы купить эту вазу!
– Извините, мосье, – хозяин развел руками, – извините, мосье, но эта ваза не продается.
– Что значит – не продается? – Посетитель снял пенсне, и его лицо неуловимо изменилось, в нем появилась твердость и даже жесткость, и антиквар подумал, что этот человек скорее всего бывший военный. – Что значит – не продается? – повторил он. – Это магазин, значит, все здесь продается. Назначьте свою цену – и я заплачу!
– Но, мосье, она украшает мою витрину… – заныл мосье Веркор. – Она привлекает в магазин покупателей…
– Вздор! – отрезал посетитель. – Вашу витрину запросто украсит что-нибудь другое. А я как раз и есть тот покупатель, которого она привлекла, и за эту вазу я вам заплачу… – И он назвал цену, вдвое превышающую ту сумму, которую антиквар рассчитывал когда-нибудь выручить за это китайское барахло. Да и то под большим вопросом.
Эта несчастная ваза простояла в его магазине с самого открытия, и к ней до сих пор никто даже не приценился. Поэтому мосье Веркор и согласился, когда в его магазин зашел незнакомый человек и пообещал заплатить некоторую сумму, если ваза с драконом какое-то время простоит на витрине.
Сейчас мосье Веркор колебался недолго.
Конечно, тот человек уже заплатил ему, но заплатил совсем немного. А как настоящий торговец, мосье Веркор не мог отказаться от выгодной сделки. Это было бы нарушением главных принципов торговли. В конце концов, это было бы не по-христиански.
– Хорошо, – согласился мосье Веркор после недолгого раздумья. – Куда вам ее прислать?
Лизавета Ивановна выглянула в окно.
Ваза, на которую она смотрела уже несколько дней, исчезла. Вместо нее в витрине антиквара стоял голландский кукольный домик.
Значит, пришел ее час.
Она положила свое рукоделье на столик, встала и направилась к выходу.