– Простите, Агния Львовна! – с сердцем сказала Рената. – Я и сама не заметила, как у меня ум отняло совершенно. Бродила тут как блаженная, на цветочки любовалась… Меня, знаете, такая беспечность захлестнула, – пожаловалась она. – Даже непонятно, почему. Как будто всю жизнь кто-то занимался моими делами, и я привыкла на этого кого-то их перекладывать. А ведь не было такого никогда.
– Я понимаю, – улыбнулась Агния Львовна. – Это очень заметно, Рената, что вы не привыкли ни на кого ничего перекладывать. И вас поэтому жалко. Пронзительно жалко. Вам это неприятно? – заметила она.
– Да, не очень, – пробормотала Рената. – Кому же понравится выглядеть жалкой?
– Не выглядите вы жалкой, а… В общем, это совсем другое. Сейчас не время объяснять. Вот родите – потом. Ведь вы к нам когда-нибудь приедете?
– Ой, не знаю!
Рената почти всхлипнула. Ну конечно, у соседей по «Москве» были основания ее жалеть. Она и сама сейчас казалась себе какой-то облезлой курицей, которая бестолково кудахчет, не понимая, что ей делать с неведомой опасностью.
– Готовы? – донеслось из-за двери.
– Да, Алеша, входи, – ответила Агния Львовна.
Войдя в комнату, Дежнев сразу подошел к кровати.
– Обнимите меня за шею, – не терпящим возражений тоном велел он. – Только покрепче, а то уроню. Не хотелось бы.
– Я тяжелая! – каким-то не своим, тонким и глупо-жалобным голосом пискнула Рената.
– Приемлемая. Держитесь.
Дежнев не выглядел могучим, даже наоборот, был так же тонок в кости, как его сестра, но поднял Ренату на руки легко, как будто она была эльфом из мультфильма, а не бесформенной теткой на сносях. То есть и не на сносях уже даже, а просто рожающей теткой.
Машина стояла у ступенек веранды. Значит, он с самого начала решил везти ее в больницу.
Агния Львовна легко, как девочка – Рената никогда не видела, чтобы она так двигалась! – сбежала по ступенькам и распахнула перед Алексеем заднюю дверцу.
– Места здесь, по-моему, достаточно, – сказал он. – Так что вы спокойно можете лежать.
Говоря это, он прямо-таки вложил Ренату на заднее сиденье, как вкладывают саблю в ножны. Он сделал это осторожно, но довольно лихо – так, словно всю жизнь загружал рожениц в свою машину. Или всю жизнь вкладывал сабли в ножны? Какие все-таки глупости лезли ей в голову от растерянности и постоянно повторяющейся боли!..
– С богом! – сказала Агния Львовна. – Смотрите же, сразу сообщите, кого родили. Я любопытна как сорока.
– Обязательно, – с трудом сдерживая слезы, проговорила Рената.
Она поджала ноги, чтобы можно было закрыть машину. Дежнев захлопнул заднюю дверцу и сел за руль.