Заметного впечатления на Скоблина моя речь не произвела. С кислым выражением лица он сказал:
— Иди ты на…
Я встал и резким движением ухватил его за отвороты рубашки. Ткань затрещала. Я оттащил Веньку от окна и одним точно отмеренным ударом сбил его с ног. Получилось и не слишком громко, и достаточно эффективно.
Я вернулся на диван.
Венька тяжело ворочался у моих ног.
— Сволочь, — прокаркал он. — Ты зуб мне выбил.
— Поделом, — заявил я. — Будешь уважать старших.
Не нравилась мне эта роль хладнокровного супермена с замашками старослужащего, но иначе нельзя. Иначе не успеть.
— Осознал? — поинтересовался я, когда Венька наконец встал на ноги, закрывая рукой быстро вспухающую щеку.
— Я не знаю, где он сейчас находится, — выдавил он, глядя в сторону.
— Бывает. Тогда рассказывай все, что о нем знаешь.
Скоблин покосился на меня, вернулся к окну:
— Он тебя прикончит.
— Посмотрим.
— И смотреть нечего. Ты у него в СХЕМЕ, а когда ты выработаешь свое, он тебя прикончит.
— Тем более. Чего тебе в таком случае терять? Рассказывай, рассказывай, не стесняйся. Здесь все свои. И, кстати, откуда ты знаешь о СХЕМЕ?
Блеф не получился. На разбитых губах Веньки появилась ехидная улыбка:
— А ты откуда?
— Ладно, — махнул я рукой. — Рассказывай.
Медленно, через силу выталкивая из себя слова, он стал рассказывать.
Начал издалека. С той причины, которая пробудила в нем ненависть ко всему окружающему миру. С той самой пресловутой «обиды».
Вдвоем с приятелем они занимались извозом видеомагнитофонов. Покупали их в Москве, потом везли в Набережные Челны, родной город приятеля, где сдавали дельцам тамошнего «блошиного» рынка по двойной цене. Почти чистая стопроцентная прибыль. К тому же необлагаемая налогом.
Поначалу все шло хорошо. Оборотный капитал увеличивался на глазах. Можно было уже и самим прибарахлиться. Теми же видеомагнитофонами. Но берегли, экономили. Чем больше денег останется в обороте на предыдущем этапе, тем больше их будет при реализации последующего.
Как-то раз, истратив накопленные четыре миллиона на десяток видеомагнитофонов, они оставили эту новую партию в автоматической камере хранения («до поезда еще восемь часов было ждать: не таскаться же с коробками по городу»), а сами отправились прогуляться по Москве-столице. Вернулись к поезду, открыли камеру, а там — шиш, пусто. Капитал улетучился, как дым, а самое обидное, что и придраться не к кому: автоматическая камера на то и автоматическая камера.
Возвратившись в Санкт-Петербург (с напарником своим на почве столь грандиозного провала он рассорился), Венька неделю пил. Но время шло, деньги и нервы не вернуть — устроился в одну контору подрабатывать торговцем компьютеров по выходным на рынке в Автово. Подрабатывал он и здесь неплохо, но мнения своего о природной порочности человеческого мира не изменил. Скорее, он еще более озлился, поимев пару раз дело с местным рэкетом. Там, на рынке, он и познакомился с Геростратом.