Они замолчали, но тут Таню окликнули женщины, собравшиеся в кружок возле сортировки, и она ушла.
Поздно вечером, когда Миша с Лукичом привезли на ток последний воз, там уже никого не было.
— Все ушли? — спросил Миша сторожа, надеясь услышать от него о Тане. — Скучно, наверно, дедушка, одному?
— Да разве я тут один? — усмехнулся в бороду дед Матвей. — Послушал бы, сколько в степи разных голосов ночью, чисто концерт. Ведь вот живешь, а не замечаешь такой прелести.
«Я его про одно, а он мне про другое, — недовольно подумал Миша. — Выходит, ушла Таня домой».
Пока Лукич сбрасывал у молотилки пшеницу, Миша распряг быков и пустил их пастись. Потом они смазали арбу и поспешили в станицу.
Миновав прошлогодний ток, Миша увидел впереди знакомую девичью фигурку. Он сразу догадался, что это Таня. «Идет еле-еле, не торопится. А куда же она направилась? — забеспокоился Миша. — Там она не пройдет в станицу».
У поворота дороги к пруду Миша остановился.
— Забегу, посмотрю верши, — сказал он Лукичу. — Мы с Федькой на карасей ставили.
Над степью опускались сумерки. Запахи созревших хлебов и разнотравья дурманили голову. В воздухе слышалось тихое брюзжание жуков да шелест стрекоз, летающих за мошкарой.
Когда Миша подошел к пруду, Таня, стоя по колено в воде, что-то стирала.
Подойти сразу Миша не решился. Он разделся в стороне и прыгнул в воду. Из зарослей камыша с криком взлетели две дикие утки. Они покружились немного и опустились в другом конце пруда.
Услышав всплеск, Таня подняла голову, увидела Мишу и погрозила ему пальцем.
Когда он вылез на берег и подошел к ней, Таня стояла на прежнем месте и задумчиво смотрела на камыши, в которых только что скрылись утки.
— Ты домой идешь? — спросил Миша. Таня кивнула, вышла из воды, обула потрепанные тапочки и медленно пошла к дороге…
Миша шагал рядом и, не находя слов для разговора, хмурился.
— Я утром подумал, что ты совсем ушла от них, — будто самому себе проговорил Миша.
— Куда же я уйду? Хоть и не хочется мне к ним…
Снова помолчали. Потом Миша стал рассказывать, как они с Лукичом потеряли занозу от ярма, целый час лазили по жнивью, искали пропажу и вдруг…
— Глянули, а бык стоит, смотрит на нас, и на рогу у него за кольцо привешена заноза. А мы из сил выбились. Поэтому и задержались сегодня. Вспомнил: я сам повесил ее, чтобы не потерять.
Миша засмеялся, но, глянув в лицо Тани, умолк. «Она даже не слушает», — с горечью подумал он.
Коротки летние сумерки. Не прошли и полдороги, как стало темнеть. Заметив людей, идущих навстречу, Таня сбавила шаг.
— Кажется, наш циклоп идет в ночное, — прошептала она.