- Попробуем лесом на юг, мне кажется, нас выбросили севернее, - предложил Кравченко.
- Опасно днем-то…
- Будем ждать ночи - потеряем время, да и у кого ночью спросишь дорогу? Пойдем! Доберемся до опушки, ты останешься в укрытии, а я выйду к людям. Ну, что ты уставился, Коршунов? Ты же опытный разведчик, сам по лесам блукал!
- Там куда ни пойди, все на немцев выйдешь. А здесь - чужой тыл…
- Сегодня - чужой, завтра - наш… Все меняется, как говорил один мудрый грек.
- Ты с ним в лагере сидел?
- С кем?
- С греком.
- Ха-ха, да нет! Его звали Гераклит из Эфеса. Он жил давно… Пошли, Коршунов, у нас мало времени. Если остальных выбросили точнее, они явятся в Плоскошь раньше, подождут нас день-два и начнут ковырять в носу: а куда им податься? По домам, где их возьмут через неделю-другую? Или в НКВД? Ну, насчет НКВД я мало верю, ребята у нас надежные. А вот домой, к женам, к мамкам потянет. Даже если будут знать, что их неминуемо там поймают.
- А меня уже тянет, - вдруг вполголоса признался Коршунов, еле поспевая за командиром.
- Ты это брось, Василий, потерпи. Придет время - обнимешь свою благоверную, сядешь с ней в кафе на Унтер ден Линден. Ты был в Берлине? Нет? Побываешь… А может, даже поживешь. И расскажешь ты ей, какой ты герой, покажешь медали, разменяешь купюру в сто рейхсмарок, закажешь… Что ты ей закажешь?
- Водочки… Она у меня водочку любит, конечно, по праздникам! Пельмени…
- Закажешь ты водочки с пельменями, официанты вытаращат на тебя глаза, но потом посмотрят на твою грудь, украшенную наградами фюрера, и мигом все принесут. Водочку московскую, пельмени сибирские… и пиво баварское в подарок от заведения.
- Бесплатно, что ли?
- Да, презент называется. Выпьете вы, потанцуете…
- Кадриль… Она у меня кадриль танцует - засмотришься!..
- Кадриль. И пойдете в свое уютное гнездышко где-нибудь на Тирпицуфер или на Принц-Генрихштрассе, рядом с Тиргартен…
- Это что, рядом с садом? - уточнил Коршунов, вспоминая немецкие слова.
- С зоопарком. Центр Берлина… И будет вам хорошо. А потом она скажет, что ждет от тебя ребенка. А когда он появится на свет, в его документах будет написано: «Место рождения - Берлин».
- Хорошо говоришь, - вздохнул Коршунов, - дожить бы только до этих счастливых денечков!
- Доживешь, Коршунов. Если будешь быстрее двигать ногами! Не отставай!
Они прошли лесом не больше часа, когда впереди между деревьями показался просвет. Из-за узкой полоски накатанной, извилистой дороги выглядывало село с колоколенкой, чудом увернувшейся от мин и снарядов. Кравченко долго разглядывал окрестности в бинокль, потом стряхнул с себя приставшие иголки, платком смахнул пыль с сапог и бросил Коршунову: