Уже не в первый и, должно быть, не в последний раз ее обзывали этим оскорбительным словом. Манекенщицы считались легкой добычей, а Гас с ее репутацией была мишенью для всех кому не лень. Но в его устах это было все равно что звонкая пощечина, от которой ей стало нестерпимо больно.
Обиженная до глубины души. Гас повернулась, приподнялась и всей ладонью влепила ему настоящую, весомую пощечину. Резкий громкий звук эхом отозвался в комнате, и на его щеке появился яркий багровый отпечаток. Он поморщился, и Гас с трудом поверила, что причинила ему боль.
- Ладно же, - разозлился он, - тебе нужен извращенец, вот и получай его.
Гас отбивалась руками и ногами, но все было напрасно: он втащил ее к себе на колени и положил вниз лицом, как того и требовал проверенный веками ритуал телесных наказаний учеников начальных классов. Когда наконец она перестала сопротивляться, он надежно прижал рукой ее плечи.
- Дегенерат! - почти заплакала Гас, пораженная его невиданной грубостью. - Ты яркое подтверждение моей теории о мужчинах и ограниченности их интеллекта!
- Какой еще теории?
- Такой, что у мужчин вообще нет интеллекта!
Она сжалась, ожидая первого шлепка, но вместо этого он снял руку с ее спины. Как - он собирается ее отпустить? Она повернулась, чтобы посмотреть на него.
- Ты не будешь меня наказывать?
Он пожал плечами:
- Что толку...
Но разъяренная Гас уже не хотела отступать.
- Нет, тебе это так не пройдет! - бушевала она. - Давай, шлепай! Наказывай меня! Дай волю своим животным инстинктам, унизь меня! Тебе ведь так этого хочется.
- Нет, совсем не хочется.
- Не правда, хочется! Таким мужским особям, как ты, всегда хочется показать свою власть.
- Довольно, вставай, - устало сказал он. - Представление окончено.
- Нет уж! Сначала покажи мне до конца всю твою примитивность! Пусть я запомню этот день на всю свою жизнь и буду ненавидеть тебя до гробовой доски! Ты лишил меня чувства собственного достоинства, но ты не можешь запретить мне возмущаться!
- Прошу тебя, прекрати!
Он поднял руку, и Гас перешла на крик.
- Нет! Не прикасайся ко мне! Если ты только осмелишься, я... Ой-ой!
Один звонкий шлепок, и у нее перехватило дыхание. Ягодицы горели, как обожженные крапивой. Второй удар вызвал у нее целую лавину ругательств, столь непристойных, что Гас с трудом могла поверить, что они вылетели из ее уст.
- У тебя есть лицензия на употребление таких слов? - спросил он с отвращением в голосе и вытянул ноги, отчего Гас сползла на пол. - У меня от стыда уши горят, - добавил он. - Но пусть другие учат тебя хорошим манерам.