Потом Йоген сидел у себя в комнате. Он соорудил из книг и тетрадей нечто вроде защитного вала для своих мыслей, но мысли тем не менее перескакивали через книжные баррикады.
В последнее время между Йогеном и мамой порой случались размолвки, особенно с тех пор, как к ним в дом зачастил Альберт Мёллер. При том, что сколько-нибудь значительного повода никогда не было. В основном сущие пустяки. Но маме ничего не стоило вспылить по ерунде. Правда, гнев ее вскоре угасал. Он напоминал внезапное и быстро затухающее извержение вулкана. Лишь несколько недель назад, когда Йоген потерял ключи, дело приняло более серьезный оборот. Но Йоген не придал этому значения. Да он и не вслушивался. Какой смысл! Мамины вспышки были не опасны. Тогда его особенно пилили за то, что он не пришел к ней на работу и не взял ее ключи. Этот довод потряс Йогена. Он просто опешил. Тут мама, как ни крути, была абсолютно права. Он об этом просто не подумал, к тому же маме не очень нравилось, когда он приходил туда во время ее смены.
Но на сей раз вспышки гнева не последовало, хотя именно сегодня он бы ее прекрасно понял.
Сегодня мама не могла сказать ничего такого, чего бы он не заслужил. Все верно: он украл! Это была самая настоящая кража. И тут речь шла уже не о горстке конфет, которые он стянул, потому что в животе урчало… А началось это с бус для Эльвиры, нет, раньше, с сигарет для Акселя — вот когда это началось. А теперь…
Как бы она ни упрекала его, она была бы права, но она не сказала ни слова.
Это, однако, не означало, что все рассосется и позабудется. В таких случаях мама прекрасно владела собой. Никто, в том числе и Йоген, ни малейшего понятия не имел обо всех их скандалах с отцом перед разводом. Теперь она не хотела привлекать чьего-либо внимания к словесной перепалке с сыном, который стал вором.
Что же ожидает его вечером?
И вдруг Йоген открыл в себе новое чувство, которое прежде никогда не было связано с мыслью о маме: страх.
Еще три часа сидеть и ждать невыносимо. Когда мама придет, ему лучше не быть дома. Что она предпримет? Она себя из последних сил сдерживала. А вечером ей не надо будет этого делать…
Йоген вырвал из тетрадки лист и написал на нем: «Я ушел и больше не вернусь. Й.».
Сперва он положил записку на стопку учебников, но, дойдя до дверей, все же вернулся. Там мама ее не сразу увидит. Поэтому он переложил записку на плиту. Почти всегда первым делом мама направлялась в кухню. На черной конфорке она тотчас ее заметит, и тогда… Йоген ушел, и ей не надо больше переживать из-за того, что он совершил. Его ведь тут уже не будет.