Один из полицейских мемуаристов, Л. А. Ратаев, в течение ряда лет руководивший полицейской работой Азефа, подводя позднее итоги своим сношениям с последним приходит к выводу, что причиной "измены" Азефа - старого и преданного полицейского агента, - было его знакомство с Гершуни: последний, по мнению Ратаева, обладал способностью увлекать и почти гипнотизировать людей; под такое то его гипнотическое влияние подпал и Азеф.
Едва ли это объяснение верно. Из позднейших признаний Азефа мы знаем, что он соглашался предать Гершуни, но только не сошелся относительно платы: обстоятельство, которое невозможно согласовать с версией о гипнотическом влиянии. Дело обстояло проще: в то время на дружбе с Гершуни держалось все положение Азефа в партии. Ему верили остальные потому, что знали о доверии к нему Гершуни. Арест Гершуни легко мог вызвать подозрения против Азефа, - а такие подозрения, если даже не говорить об опасности для жизни, неизбежно влекли за собой потерю исключительно легкого и хорошего заработка. Едва ли можно сомневаться, что именно по этим соображениям Азеф берег тогда Гершуни.
Встречи последнего с Азефом состоялись в первой половине июня в Швейцарии. Гершуни был увлечен успехом и полон самых смелых планов. Он намечал покушения против нового министра внутренних дел Плеве, харьковского губернатора Оболенского, который только что подавил крестьянские волнения, применив при этом массовые порки, а также против Зубатова. К участию в обсуждении всех этих проектов он привлек Гоца и Азефа. Последнего он вообще настойчиво втягивал в работу Боевой Организации и в частности в работу по устройству в Швейцарии динамитной мастерской. Азеф брался за все эти дела, активно участвовал во всех переговорах... Но положение, в которое он попадал, его явно смущало: он еще не привык к двойной игре. В Департамент он писал: "нам необходимо лично повидаться для переговоров относительно моей дальнейшей практики. Мое положение несколько опасно. Я занял активную роль в партии социалистов-революционеров. Отступать теперь уже невыгодно для дела, но действовать тоже необходимо весьма и весьма осмотрительно".
Из того, что ему стало известным во время разговоров с Гершуни, он о многом сообщил Департаменту: о планах покушений на Плеве и на Зубатова, о переговорах по устройству динамитной мастерской, и т. д. Но сообщил все же далеко не обо всем. Так в его докладах нет ни звука о проекте покушения на Оболенского, - а именно это покушение, как совершенно точно знал Азеф, Гершуни решил выполнить в первую очередь, отправившись из Швейцарии в Харьков и Киев. Далее, рассказав подробно про переговоры с И. И. Мейснером относительно устройства динамитной мастерской, Азеф умолчал, что Мейснер от сделанного ему предложения, в конце концов, тогда отказался; лиц же, которые взялись за это дело, и работой которых Азеф тогда руководил, он в своих докладах совсем не назвал.