Явно неправдоподобный характер истории, рассказанной военным курсантам, нисколько не умаляет ее значения. Сопоставляя факты, мы можем заключить, что Джугашвили тогда уже слышал о Ленине и что по пути к месту сибирской ссылки он получил копию "Письма к товарищу", которое произвело на него огромное впечатление. И не удивительно. Сквозь сжатые строки изложения организационного плана била ключом увлеченность Ленина проектом подпольной партийной организации. Как вспоминал Сталин в 1924 г., в брошюре смелыми точными штрихами была набросана программа с множеством организационных деталей, не имевшая аналогии в предшествующей марксистской литературе. Не могло не наполнить чувством удовлетворения и не произвести впечатления на молодого комитетчика из партийного подполья сделанное Лениным в "Письме" заявление о том, что состоящие из профессиональных революционеров местные партийные комитеты, "должны руководить всеми сторонами местного движения и заведывать всеми местными учреждениями, силами и средствами партии"[16].
В письмах из Кутаиси Джугашвили предстает перед нами восторженным учеником, для которого Ленин является величайшим толкователем марксизма в русском движении, "горным орлом" (как указывалось в одном из писем). Причин же для восторгов было немало. Во-первых, ленинская концепция организации профессиональных революционеров как необходимого фактора политической революции подчеркивала важную роль людей, подобных Джугашвили. В соответствии с этой концепцией они становились подлинными творцами будущей революционной истории, а их деятельность в качестве агитаторов и пропагандистов, вносящих в рабочий класс марксистское революционное сознание, превращалась в тот момент в главное партийное поручение, в непременное условие грядущей социалистической революции. Джугашвили был вполне удовлетворен такой идеей. В статьях "Коротко о партийных разногласиях" и "Ответ "социал-демократу"" он жестоко бичевал грузинских критиков "замечательной книги" Ленина "Что делать?"[18].
Рассуждения Ленина относительно необходимости иметь небольшую централизованную, состоящую из отборных кадров и действующую из подполья партийную организацию, кружили голову молодому грузинскому последователю, который не только ненавидел казенную Россию, но и воображал себя таким же борцом и победителем, каким был Коба. В статьях Джугашвили о партии военная образность проступала даже еще сильнее, чем у Ленина. В работе "Класс пролетариев и партия пролетариев" от 1 января 1905 г. он рисовал две сражающиеся России как "две большие армии", каждая со своим "передовым отрядом" в виде политической партии. Авангардом "армии пролетариев", по его словам, являлась социал-демократическая партия, у "армии буржуазии" либеральная партия. Как он писал, пролетарская партия - это не философская школа и не религиозная секта, а "партия борьбы", которая "руководит борющимся пролетариатом". "Боевая группа руководителей", - говорилось далее, - должна быть по количеству своих членов гораздо меньше класса пролетариев, по своей сознательности и опыту стоять выше его и представлять собой сплоченную организацию. Только в таком случае партия-де может обеспечить необходимое руководство "пролетарской армией". Последняя фраза повторялась в статье многократно20. Джугашвили удалось наладить довольно тесные отношения с целым рядом кавказских большевиков в первую очередь с Енукидзе и Орджоникидзе. Более того, он сумел, как мы знаем, создать семью.