Мы попытались выяснить, когда именно Маршалл покинул базу. Нас отсылали из одного кабинета в другой, и кончилось тем, что мы попали в кабинет на втором этаже, где сидел генерал Вассель. Самого генерала на месте не оказалось. Мы поговорили с еще одним капитаном. Создавалось впечатление, что он отвечает за решение всех административных вопросов.
– Майор Маршалл улетел на гражданском рейсе в двадцать три ноль-ноль, – сообщил он. – Из Франкфурта в аэропорт Даллеса. С семичасовой посадкой в международном аэропорту Лос-Анджелеса. Я сам подписывал ему документы.
– Когда?
– Перед его отбытием.
– И во сколько это было?
– Он покинул базу за три часа до рейса.
– В восемь часов?
Капитан кивнул.
– Ровно в восемь.
– Мне сказали, что он должен был участвовать в ночных маневрах.
– Верно. Однако планы изменились.
– Почему?
– Я точно не знаю.
«Я точно не знаю», – похоже, такую формулировку особенно любят в 12-м корпусе.
– А что случилось в Ирвине? – спросил я.
– Я точно не знаю.
Я улыбнулся.
– Когда Маршалл получил приказ?
– В семь часов.
– В письменном виде?
– В устном.
– От кого?
– От генерала Васселя.
– Вассель поставил свою подпись на документах?
– Да, он их подписал.
– Мне нужно с ним поговорить, – сказал я.
– Генерал улетел в Лондон.
– В Лондон? – переспросил я.
– На срочную встречу с британским министром обороны.
– Когда он уехал?
– Он отбыл в аэропорт вместе с майором Маршаллом.
– А где полковник Кумер?
– В Берлине, – ответил капитан. – Он поехал искать сувениры.
– Только не говорите мне, я сам догадаюсь. Он уехал в аэропорт вместе с Васселем и Маршаллом?
– Нет, – ответил капитан. – Он сел на поезд.
– Замечательно, – сказал я.
Мы с Саммер позавтракали в офицерском клубе. Мы выбрали тот же угловой столик, за которым ужинали накануне вечером, и сели рядом, спиной к стене, чтобы иметь возможность наблюдать за залом.
– Ладно, – сказал я. – В восемнадцать десять Сван звонит, чтобы узнать, где находится Маршалл, и через пятьдесят минут Маршалл получает приказ отправиться в Ирвин, а через час покидает базу.
– Между тем Вассель отправляется в Лондон, – добавила Саммер. – А Кумер мчится в Берлин.
– На ночном поезде, – сказал я. – Кто добровольно поедет на ночном поезде?
– Всякий, кому есть что скрывать, – заметила Саммер.
– «Кроме меня и моей обезьяны».
– Что?
– «Битлз», – объяснил я. – Один из звуков двадцатого столетия.
Саммер посмотрела на меня, как на ненормального.
– Так что же они скрывают? – спросила она.
– Это вы скажите мне.
Она положила руки на стол ладонями вниз и сделала глубокий вдох.
– Я вижу лишь часть, – сказала она.