Клеенчатая скатерть, на которую уставился Бондарь, была расписана яркими цветами, однако настроения они не поднимали. Затейливая фантазия неизвестного художника сплела их в венки, а воображение норовило добавить к ним траурные ленты с соответствующими надписями:
ЛЮБИМОЙ НАТАШЕНЬКЕ ОТ БЕЗУТЕШНОГО МУЖА. СПИ СПОКОЙНО, АНТОШКА, ПАПА С ТОБОЙ.
– Ложь, – прошептал Бондарь. – Папа сам по себе. Сидит за столом, водку пить собирается. Огурчик на закуску приготовил. Сигареты предусмотрительно выложил, зажигалку. Не такой уж он безутешный, ваш муж и папа. Выходит, так?
В ответ – тишина.
Выставленные в ряд бутылки молча ждали, когда купивший их человек закончит болтать и примется за дело. Невелика премудрость – протянуть руку, наполнить чашку, поднести к губам, опрокинуть. Внутри станет горячо, в голове зашумит, глаза прослезятся, и это будут легкие слезы, плакать которыми – все равно что с горки катиться.
Куда? Разумеется, вниз.
Бондарь взял чашку, оторвал от стола, встал, приблизился к умывальнику, вылил водку в помойное ведро, затем принялся яростно смывать с рук пятнышки крови. Запиликал телефон, но он не позволил оторвать себя от этого самого важного на настоящий момент занятия. Вернувшись к столу, яростно свинтил колпачки с трех непочатых бутылок, присоединил к ним ополовиненную и, грюкая стеклом, вышел на крыльцо. Бутылки улетали в ночь, кувыркаясь, расплескивая горючее пойло по снегу. Две стеклянные гранаты взорвались при точном попадании в кирпичную кладку сарая, остальные бесшумно исчезли во мраке. Но промахи не расстроили Бондаря, наоборот.
– Вот и разоружились, – удовлетворенно произнес он. – Но не до конца, не совсем. Есть у нас про запас кое-что другое. Шибает в голову похлеще любой водяры.
Бондарь потопал ногами, стряхивая снег с ботинок, вошел в дом, тщательно замкнулся изнутри, так же тщательно задернул занавески. Они были в цветочек, как скатерть. Дурацкие розы на голубом фоне.
– Почему не на черном?
Никто Бондарю не ответил. Даже внутренний голос предпочел промолчать. Одиночество так одиночество. До озноба, до звона в ушах.
Нет, звон шел не из головы – снаружи. Надрывался мобильник.
– Абонент временно недоступен, – механически произнес Бондарь. – Попробуйте набрать номер позже.
С такой интонацией разговаривали роботы в старых фантастических фильмах. Но их изображали медлительными и неуклюжими, а движения Бондаря, которыми он расчистил себе стол, были быстрыми, ловкими, точными.
Потом на цветастую клеенку лег пистолет.
Бондарь вынул обойму и патрон из ствола, отвел и отпустил затвор, нажал на спусковой крючок, затем вставил обойму обратно и снова клацнул затвором.