Коломенцев застонал и перевалился на спину. Шляпа слетела с его красивой седой головы и упала к подножию монументальной кровати. Ах, если бы это была голова! Да, читатель! Благороднейший мукомол потерял всякий вкус к жизни. В эту минуту больше всего ему хотелось умереть, чтобы не видеть собственного позора.
Вдруг он вспомнил! В голове словно забухали паровые молоты, тело обдало холодом. Он действительно залез в сумку. Коломенцев даже вспомнил свои ощущения, когда осторожно открывал застежку на ридикюле. Страх, восторг, упоение собственной смелостью. Он сделал это сознательно. Он хотел обобрать сердобольную гражданку.
Все внутри сжалось. Он не мог даже стонать. В подобных ситуациях есть только один способ остаться честным. Самоубийство. Эта мысль пришла словно извне. Еще раньше, в булочной, она вертелась где-то на окраине сознания, а вот теперь выкристаллизовалась отчетливо и страшно. Именно!!! Вот он, выход! Коломенцев приподнялся и сел. У него хватит решимости на поступок. Но хорошо сказать, хватит. А как? Каким то есть образом? Будь у него пистолет или хотя бы охотничье ружье… Пуля разносит затылок, брызги крови и мозга на бархатных шторах, на стенах… Честно и благородно… В лучших традициях русского дворянства. Но ведь он не дворянин. А купечество? Как кончало счеты с жизнью оно? Тоже стрелялось. Лучшие, конечно, представители. А он – лучший! Или нет? Он задумался. Какая, собственно, разница, лучший или не лучший? Все равно ведь пистолета у него нет. Еще какие способы существуют? Можно вскрыть вены. Этим способом кончали счеты с жизнью в его молодости разные студентишки-неврастеники, докторишки и прочие разночинцы. Довольно мерзко и, кажется, болезненно. Бритвой по запястью, плоть расползается как холодная телятина под ножом… А перед этим ложатся в ванну. Почему в ванну? Ах да. Если рука будет не в воде, кровь свернется и кровотечение постепенно прекратится. Кажется, кто-то из древних таким образом расстался с жизнью. Кажется, Сенека, римский философ-стоик. Стоикам, конечно, проще. Итак, бритва. Бритва у него есть. Но ванна… Она общая. Допустим, он совершит акт суицида в общественной ванне. А как воспримут его поступок соседи?
Он представил себя голого, в кровавой воде. Сбежится вся квартира: Сералиона Вильгельмовна, Надя, 3ахар Захарович, малолетний Бориска, Зойка, Матильда Карловна, старуха Лепешинская, тетя Клара Угрюмова, Спиридон, ее муж. Да и из других квартир прибегут. Еще бы! Событие!
Будут обсуждать. Мол, попался на воровстве, обокрал благородную гражданку. Потом начнут извлекать тело. Его передернуло – непристойное зрелище. А не дай бог, ворвутся в ванную, когда он еще будет жив. Тогда и вовсе позор.