– Плевать мне, каким образом, – пробормотал Иван, бегло прочитывая последние абзацы.
C давних времен люди с особым подозрением относились к таким необычным для человека чертам, как сросшиеся брови и обилие волос на теле, особенно если это сопровождалось повышенной импульсивностью, агрессией, бессонницей и водобоязнью. Однако невозможно было обвинить людей лишь по одним этим признакам, их стремились поймать в волчьем обличье, чтобы вылечить или же убить на месте…
– Убить на месте, – повторил Иван вслух. – Хорошая идея!
Чтобы лечить оборотней, французы (у них человек-волк называется loup-garou) считали необходимым уколоть их до крови или же громко назвать их по имени…
– Булавок при себе не держим. – Иван машинально подбросил и поймал нож.
Бытовало также мнение, что, если спрятать или сжечь одежду подозреваемого оборотня, он не сможет вернуть свой человеческий облик. В качестве эликсира против «волчьей болезни» применялась святая вода…
– Пуля предпочтительней.
Вынеся такой вердикт, Иван помянул негромким злым словом генерала Молотова, поставившего на кон жизнь Татьяны Токаревой, и собственный эгоизм, не позволивший воспрепятствовать включению в команду женщины. На помощь святой воды он не надеялся. Офицеры спецслужб не отличаются особой религиозностью, даже находясь в запасе.
– Наломали дров, – сказал Иван Олегу, усевшемуся в яму.
Тот положил на вытянутые ноги квадраты дерна и возразил:
– Пока нет. Даже костей не наломали, не то что дров.
– В любом случае щепки полетят, – продолжал развивать мысль Иван.
– Что это тебя на пословицы потянуло?
– Муторно. В кого мы с тобой превратились? Неужели человеческая жизнь дешевле каких-то камушков?
– Не каких-то камушков, а алмазов, – возразил Олег, не прерывая занятия. – Это во-первых.
– А во-вторых? – Иван взялся кромсать клинком землю, делая это значительно более нервозно, чем вначале.
– Спокойней, приятель. Мы не канавы для прокладки труб роем.
– Так что во-вторых?
– Алмазы – очень дорогие и твердые камни, но есть вещи подороже и потверже, – заговорил Олег, усмехаясь неизвестно чему. – Например, дружба, хотя ты не любишь употреблять это слово.
– Терпеть не могу, – согласился Иван, мостя снятый дерн на траву.
– Но оно тем не менее существует, как и само понятие, верно?
– Ну?
– Так вот, помнишь детский стишок про мяч? Все равно его не брошу, – продекламировал Олег, – потому что он хороший.
– Это про мишку, – сказал ему Иван. – Ему лапу оторвали. А мяч, он пустился вскачь. Ты все напутал, Кутузов.
– Суть от этого не меняется. Мы друг друга в беде не бросали и Таню тоже не оставим. Если она заартачится и откажется ехать в Крым, Молотов ее все равно со свету сживет. Вот пусть и едет. С нами не пропадет.