Переполненный зрительный зал совхозного клуба гудел как улей, а народ все подходил и подходил. У сцены на некрашеной скамейке, низко надвинув на лоб вылинявшую косынку, съежившись, сидит немолодая женщина. На лице ее — безысходное горе, взгляд глубоко запавших глаз безучастен ко всему окружающему.
Когда мы вышли с председателем сельского Совета на сцену и сели за покрытый красной плюшевой скатертью стол, шум сам по себе стих, установилась такая тишина, что было слышно, как на улице говорило радио.
— Начинать будем, Иван Сергеевич, — спросил меня председатель, — вам предоставить сначала слово?
— Пожалуйста, — согласился я, — как хотите.
— Прошу внимания, — обратился председатель к сидящим в зале, хотя и без того все внимательно смотрели на сцену. — Слово предоставляется следователю товарищу Егорову. Он расскажет, что произошло в нашем селе много лет назад.
И уже больше по привычке добавил:
— Прошу соблюдать тишину.
Когда я поднялся, чтобы рассказать о происшествии, о том деле, которое расследовал, и ради чего сюда приехал, я все еще не решил: делать ли мне информацию или предложить самой виновнице выступить первой. Женщина же сидела по-прежнему, не изменив позы.
— Мне думается, товарищи, — начал я, — что об этом событии лучше расскажет вам сама Ефросинья Носова, а если возникнут какие вопросы, то я на них отвечу.
Зал напряженно молчал, как бы обдумывая мое предложение и решая, что правильнее: следователя послушать или пусть покается сама виновница. В зале началось движение, послышался шепот, говор, а затем из глубины рядов раздался высокий, переходящий на крик голос:
— Пусть сама расскажет, змея!
И сразу все зашумели, зашевелились. Женщина медленно поднялась, распрямилась, как бы готовая ко всему:
— Что мне рассказывать. Нет мне пощады, люди. Преступница я!
* * *
Случай был редким; вот уже более двух месяцев не только в селе, но и в области о нем говорили при встречах и, как часто бывает, он обрастал новыми подробностями.
Все закружилось с того августовского дня, когда в Степноградском кооперативном техникуме начались приемные экзамены. Девчата и парни жались к стенкам в коридоре, но застенчивость и робость все же не помешала им установить те быстрые и совершенно неожиданные знакомства, которые так легко возникают в подобных ситуациях.
Люда Домберг пришла в техникум на первый экзамен по русскому языку одной из последних, когда почти все уже сидели по трое за столами, а преподаватель что-то оживленно, но вполголоса обсуждала со своим ассистентом у окна.