— Милая дама, верно? — Чарли Люк заглянул через плечо Кэмпиона. — Но умеет и ещё покруче, и реже повторяется. Когда в хорошей форме. Вижу, вас это заинтересовало?
Кэмпион развернул листок на ночном столике и начал подчёркивать некоторые слова карандашом. А когда закончил, осталось короткое сообщение:
«Брат себе на уме. Забрал то, что оставила капитану, который беден и туп.»
— Здорово, если только это правда, — буркнул он.
— О чем речь? — Люк едва не свернул шею.
— Мисс Рут в глубочайшей тайне оставила в наследство капитану, которого терпеть не могла, восемь тысяч первоклассных акций. — Кэмпион широко улыбнулся и пригласил: — Садитесь, я вам расскажу кое-что по-секрету.
Но прежде его карандаш, путешествуя среди несвязных оскорблений, подчеркнул ещё несколько слов.
Большая комната сразу налево от входа в Портминстер Лодж вела своё происхождение из тех времён, когда считалось, что застольям надлежит отводить максимум мыслей, времени и прежде всего пространства.
Отец Лоуренса Палинода, чей портрет висел над камином, обставляя этот небольшой банкетный зал, исходил из лучших образцов викторианских вкусов. Теперь его сын работал в одном конце комнаты, а спал в другом.
Узкая кровать Лоуренса втиснулась между двумя довольно милыми постаментами красного дерева с бронзовыми вазами, и не могло быть сомнений, что одежду жилец хранит в буфете, ставшем слишком просторным для послевоенного частного дома.
Комната однако производила — как ни странно — весьма неплохое общее впечатление. Просиженное кресло у камина было аккуратно прикрыто гобеленом; длинный, солидный стол с закруглёнными углами, стоявший на потёртом ковре, был старательно разделён на три части: первая выполняла роль бюро, вторая-картотеки, а третья — стойки с бутербродами.
Повсюду лежали книги, но ни одной покрытой пылью или затрёпанной; книги заполняли полки и столики, громоздились на шкафах, возвышались стопками на стульях.
И все же это была самая ухоженная комната, какую только Чарли Люк встречал в своей богатой карьере. Он обратил на это внимание Кэмпиона, пока они изучали жилище Лоуренса.
Войдя без приглашения, они произвели"беглый осмотр", как это назвал Люк. У рабочей части стола помещался столик на колёсиках, заставленный часто употребляемыми книгами, аккуратно сложенными корешками кверху.
Кэмпион склонился над ними. Первое название, которое бросилось ему в глаза, оказалось «Судебной медициной» Сиднея Смита, затем обнаружилась «Токсикология» Бьюкенена. Пробегая по корешкам, взгляд его становился все более непроницаемым. Был тут и неизбежный Гросс-"Materia medica","Судебная химия" Лукаса и очень старый учебник Квейна. Начав поиски других старых знакомых, он с удовольствием обнаружил Глейстера, Кейта Симпсона и Х. Т. Ф. Родса, наравне с богатым выбором обзорных работ, таких как Стрекер и Эбот, или «Преступление и психические отклонения».