— Схожу в город, — сказала мать Дусе. — Надо мне сходить.
Дочь пожалела, что детский садик в воскресенье закрыт, Гришку без присмотра не оставишь, да надо и обед варить. Мать не обиделась:
— Одна схожу. Не заблужусь, — она посмотрелась в зеркало. Широкое, свободное платье сидело на рослой полной фигуре матери опрятно и красиво. В нем она стала вроде бы представительней. Она взяла авоську, положила в нее старинный кожаный кошелёк, надела платок и сказала торжественно:
— Может, я до обеда не успею обернуться, так вы без меня ешьте. Не ждите.
Дочь, немножко сконфуженная необычно праздничным и строгим видом матери, робко наказала:
— Ты, маманя, недолго. Я буду беспокоиться.
— Не беспокойся. Со мной ничего не случится, — сказала мать и вышла.
Ночью прошел дождик, смыл с тополиных листьев едкую городскую пыль, и они глянцевито поблескивали на солнце. В сквере неподалеку от дома, где жила Дуся, изумрудно зеленела подстриженная трава, как отава после сенокоса, успевшая подрасти. Асфальт улиц снова стал сухим и пыльным: солнце с него слизало всю влагу.
Мать приметила идущего ей навстречу пожилого представительного мужчину. Он был сухопар, высок, держался прямо. Седые волосы — бобриком, маленькие усики — как две мельхиорового цвета щеточки.
— Мил человек, можно вас на минутку? — спросила, она.
Мужчина остановился, стукнув тростью об асфальт, и с готовностью наклонил голову.
— Скажи ты мне, дорогой товарищ, самый центр Москвы, Красная площадь, в какой стороне? Я никак не соображу. Только верно укажи, не ошибись.
Мужчина кивнул и ответил, что он покажет станцию метро, тут поблизости, и в метро она быстренько домчит до Красной площади.
— Нет, нет, — мать застеснялась необычности своей просьбы. — Ты мне укажи направление. Рукой укажи. Если можешь. А не можешь, так я еще у кого-нибудь спрошу.
Мужчина пошевелил седыми бровями и поглядел на неё удивленно.
— Я пешком пойду. Туда я должна идти только пешком. Как у нас в деревне на Берёзовый угор ходят…
— Гм… далековато. В вашем-то возрасте. Часа полтора, а то и два потребуется.
— Время у меня с собой, торопиться некуда. Так скажешь ай нет?
— Скажу, — мужчина улыбнулся и больше не удивлялся. Он повернулся к солнцу, посмотрел налево, направо, подумал и, наконец, резко и уверенно вытянул руку. — Там!
Мать стала рядом, поглядела на его руку, на солнце. Оно стояло уже довольно высоко, чуть левее ладони мужчины.
— Спасибо, — сказала мать и поклонилась.
— По азимуту пойдете, как солдат?
— Нет, я пойду по солнышку. Как в лесу…
Мужчина неожиданно звонко, по-молодому рассмеялся: