Безруков засмеялся.
— И верно, видом она чисто королева! — сказал он. — А родом она с оленного стойбища, что возле Танюрера. С голоду там вымерли все. Осталась одна. Перебралась в стойбище Армагиргина, которого почитали королем чукотским, а оттуда сюда, в Ново-Мариинск.
Гости допили чай.
На прощанье Струков оглядел комнату и сказал:
— Надо что-то делать.
Холодом повеяло на Безрукова от этих слов.
— Что вы имеете в виду?
— Подохнем к весне от скуки и стужи, — мрачно сказал Струков.
Первоначально свержение колчаковской власти в Анадыре группа Мандрикова намечала произвести в январе-феврале 1920 года, одновременно с массовыми выступлениями рабочих против власти Колчака в Иркутске, Хабаровске, Владивостоке, Петропавловске-на-Камчатке. Деятельность группы Мандрикова стала серьезно тревожить колчаковцев.
Н. А. Жихарев. В борьбе за Советы на Чукотке. Магадан, 1958
Учватов принес очередные телеграммы. Он вошел в уездное правление весь в снегу и долго отряхивался в коридоре, сметая налипший на шинель снег. На дощатом полу остались большие лужи, и Милюнэ аккуратно вытерла их мешковиной.
За стеной голоса становились громче.
Учватов вышел из кабинета. Струков выглянул в коридор и крикнул склонившейся у печи Милюнэ:
— Никого не пускать!
Телеграмма была странная. В первой ее части выражалось недовольство по поводу расстрела двух шахтеров. "Беспочвенные репрессии могут только ожесточить восстановить против власти население присутствие мирового судьи Суздалева должно использоваться полной мере создания впечатления законности… агентурным сведениям известный большевистский агитатор Михаил Сергеевич Мандриков возможно находится Чукотке. Управляющий Камчатской областью Червлян-ский".
— Лично я убежден, что Мандрикова в Ново-Мариинске нет! — сказал Струков. — Ну, посудите — я тут перебрал всех от кладбища до радиостанции — никто не подходит…
— А этот парень, который сожительствует с туземкой?
— Смоленский он, мой земляк, — ответил Струков. — Пытал я его уже насчет этого. Я же сам смоленский…
— А моряк этот? Паять-чинить?
— Норвежец чистой воды, — ответил Струков.
— Может, он затесался в твою милицейскую команду? — Громов пытливо посмотрел в глаза.
— Мандриков-то? Да вы что, ваше благородие?! Я сам подбирал свою команду…
Громов выпил и вдруг сказал;
А может, ты сам большевик? А?.
Струков закашлялся:
— Не обижайте меня, ваше благородие…
— Ладно, — мирно произнес Громов, — Знаешь, чует мое сердце, что он и впрямь где-то среди нас. сидит. Но кто? — Громов стукнул кулаком по столу, звякнув стаканом о бутылку. — Ты присмотрись к здешним чуванцам и тем, кто называет себя русскими… Куркутским, Никитиным, Синицким… Подозрительный народец. С одного боку вроде и впрямь русские, но с другого — чистые дикари. Вот за ними надо доглядывать.