— Правду жизни только шаманы знают, — возразил Тымнэро.
— А для чего Теневиль придумывает свои знаки? — спросила Милюнэ.
— Чудачество, конечно, это, но полезное дело, — ответил серьезно Тымнэро. — Новость далеко сообщить можно таким способом.
— Вот и тут! И новость сообщить, и мудрость вызнать!
— У отца Михаила хочешь взять книгу? — спросил Тымнэро.
— Зачем у отца Михаила? Есть другие книги, где написана настоящая правда.
— Настоящую правду знают только шаманы, — убежденно повторил Тымнэро.
Он еще раз рассмотрел каракули и поднял взгляд на Милюнэ:
— Так это что такое — большак, мантрака? Почему искали это у меня в HpaHfe, в кладовой, в пологе, в бочках?
Милюнэ отвела в сторону взгляд и ровно, бесстрастно ответила:
— Не знаю, что это такое.
— Кто-то украл у них это самое, — убежденно сказал Тымнэро. — Худо смотрят за домом. Раз проходил мимо — двери настежь, а охранник Кожура валяется, и собака лижет его в лицо. Конечно, так можно не то что большака и мантрака украсть, и денежный ящик унести можно".
Громов сидел за столом, закапанным фиолетовыми чернилами, и мутно смотрел на Струкова. Начальник колчаковской милиции снял фуражку, лысина потела, и он рукавом шинели пытался вытереть ее. — Вот смотрю я на тебя, господин Струков, и думаю — дурак ты.
— Ваше благородие!
— Дурак, — повторил Громов. — Круглый причем. Ну кому как не дураку придет в голову искать Мандрикова в яранге? Вы, господин Струков, каким были неудачником-бакалейщиком, таким и остались…
— Так китайцы разорили меня, — виновато оправдывался Струков, — открыли напротив лавку да цены снизили…
— Мне нужна настоящая военная разведка! У тебя даже нет ни одного досье!.. Ты знаешь, что такое — досье?
— Что-то французское, — пробормотал Струков.
— Французское! — передразнил его Громов. — Досье — это специальное дело, заведенное на подозреваемое лицо. Понял?
— Понял, ваше благородие! Заведу эти досье на всех анадырцёв, язви их в душу мать!
— Господин Струков! Что это за ругань в присутственном месте? Как вы себя держите? Ругаетесь да шарите по хижинам дикарей!
— Так, ваше превосходительство, — заискивающе заговорил Струков, — я ведь как рассуждал. Этот большевик, то бишь Мандраков."
— Мандриков.
— Так точно, Мандриков тоже, видать не прост. Он заховался так, что его не обнаружить. И вот я смекал, где он тут понадежнее мог укрыться? А потом вдруг как озарило меня: если уж где он прячется, так не иначе как у этих диких! Прячется и думает, что никто не сообразит искать его там, в вонючем логовище… Вот и учинил обыск…
— Сейчас придет сюда здешний торгаш, или, как он себя называет, коммерсант, Тренев, — сказал Громов.