Миша осторожно выглянул из-за угла и повернулся к оглушенной напарнице.
- Есть две новости, хорошая и пло…
- С хорошей, - прервала его девушка.
- Вояки мертвы. Болта окончательно похоронило. А плохая - там мы уже не пройдем. И все материалы, за которыми мы шли, остались у Болта.
Белка поднялась и на непослушных ногах вошла в комнату. Ровно половина потолка провалилась вниз, увлекая за собой пласт земли. Из-под завала торчала обожженная рука.
- Прямо как в боевиках, - хмыкнула Белка, - I’ll be back.
Но около руки нашлось и более важное - шнурок флешки. Девушка аккуратно потянула за него, и целая, хоть и порядком расплющенная, флешка выскользнула из-под обломка плиты.
- Ура, живем, - прокомментировал Миша и грустно добавил, - но здесь мы все равно уже не пройдем. Разобрать этот завал не представляется возможным.
- А нам и не надо. Я вспомнила, Миша. Я вспомнила, как вышла отсюда.
Следуя за напарницей, Миша минул еще пару коридоров, потом спустился по лестнице этажа на три вниз и очутился перед железной дверью. Справа на стене было нечто вроде домофона, но безо всяких клавиш, только с чувствительной поверхностью и прорезями динамика.
Белка уверенно приложила к сенсору большой палец. Экран вспыхнул зеленым, и из динамика раздалось: «Здравствуйте, панна Зофья. Проходите». Девушка усмехнулась, вспомнив, как веселились они с оператором, записывая эту фразу вместо привычных имени-фамилии.
Сталкеры вошли в просторный зал, освещенный тусклыми лампами. Где-то гудел генератор. Зал был заставлен своеобразными саркофагами-колбами: овальными стеклянными стаканами, плотно закрытыми сверху. Воздух в них мерцал и искрился. От стеклянной поверхности веяло холодом.
- Что это? - спросил Кадр, дотронувшись до одного из них.
- Саркофаг, - откликнулась Белка, - морозильная камера. Погружает в своеобразную летаргию. Здесь я и очнулась. Правда, тогда я была не в состоянии обследовать все вокруг, вышла наугад. И, раз Зона предоставляет нам шанс, надо им воспользоваться и все хорошенько облазить.
- Зося? - неуверенно спросил журналист.
- Зося, Кадр, Зося. Вот только хотелось бы мне получить ответы на некоторые вопросы. Например, кто меня заморозил, и как я дошла до такой жизни.
- Но тебе сейчас должно быть… ну уж не меньше пятидесяти! - воскликнул журналист.
- Сорок девять, - улыбнулась ему девушка, - я родилась в восемьдесят втором. Давай здесь все обшарим.
Поиски были недолгими. Единственной заслуживающей внимания бумагой в помещении оказалось пожелтевшее письмо, приколотое английской булавной к пробковому стенду, между списком внутренних телефонов и графиком подачи света, воздуха и воды.