Белка развернула письмо дрожащими руками и начала читать вслух.
«Дорогая Зося!
Я думаю, что когда ты прочитаешь это письмо, ты уже будешь бессильна что-либо изменить. Я намеренно не стала спрашивать твоего одобрения. Я смотрю на тебя, спящую. Твои ресницы подрагивают, и мне кажется, что даже сейчас ты борешься, не соглашаясь с моим решением. Но я обещала нашей маме беречь тебя, и я не могу не сдержать своего обещания.
Андрюша бредит какими-то полусказочными фантазиями. Я, в отличие от него, сразу поняла, что никто нас эвакуировать не собирается. Сначала я, правда, думала, что у них в штабе есть ошибка в показании приборов, но когда я отправила им служебную записку относительно времени выброса, мне пришел ответ, что «никакой ошибки нет». Видимо, наш труд крепко кому-то поперек горла встал. Хотя, почти все результаты уже забрали, только несколько основных образцов я успела спасти. Я оставила их для тебя, Зосенька.
До выброса осталось четыре часа. Ты должна успеть. Андрюша, как заведенный, готовится к эвакуации, пишет письмо Глафире Степановне. Но мне кажется, в глубине души он тоже понимает, что это конец. Нами просто пожертвовали, выбросили, как ненужный мусор.
Как мне жаль, Зося, что я разрешила тебе приехать сюда. Я сделала это в угоду матери, ведь она так хотела, чтобы ты защитилась и работала в науке. Мы были такими глупыми, Зохна, мы даже представить себе не могли, что стезя ученых в этом мире опаснее, чем каждодневная жизнь твоих приятелей-сталкеров.
В твои вены через капельницу медленно струится раствор. Ты сама готовила его, Зося, сама испытывала. И теперь я рискую проверить его на тебе. Рискую, потому что иного выхода нет. Потому что ты очень молода, и я хочу, чтобы ты жила. Через час я закрою тебя в колбе, как и остальных подопытных. Пятая лаборатория очень глубоко, я надеюсь, что докапываться до нее не станут, просто шарахнут после выброса ракетами, и все. А выход на Полигон в отчетах еще не фиксировался, наверху про него не знают. В общем, Зосенька, ты знаешь, что делать.
Кем ты выйдешь из колбы, я не знаю. Но надеюсь, сестричка, что ты научишься жить по-новому. Мне очень страшно, Зося. Очень. Я так не хочу умирать. Вспоминай нас с Андрюшей, ладно?
Помнишь, когда мы были маленькие, бабушка Язя учила нас, что когда страшно, нужно молиться своему ангелу? Я молюсь изо всех сил. За тебя, за Андрюшу и за себя. За всех нас.
Все, Зосенька, пора спускать тебя в колбу. Благослови тебя Бог, сестренка. И прости меня, пожалуйста.
С любовью.
Твоя Казя.»