– А мне иногда кажется, будто Тим даже рад тому, что Декстера не стало, – пробормотала Андреа. Она давно чувствовала это, но боялась даже дать этой мысли оформиться.
Питер покачал головой.
– Он не рад. Он так же, как и ты, находится на распутье. Тим никак не может понять, что же ему делать: беречь лучшие воспоминания об отце или ненавидеть память о нем. Совсем как ты. Только ему еще сложнее, ведь восемь лет – слишком юный возраст.
– Мне тридцать пять, и я никак не могу разобраться в своих чувствах…
– Может быть, потому, что никогда не говорила о них?
– Может быть, – согласилась Андреа.
Несколько минут они молчали. Питер подъехал к дому Андреа и припарковался.
– Посоветуешь мне что-нибудь? – спросила она.
– А ты мне? – Питер улыбнулся. – Глупо даже пытаться что-то советовать нам с тобой. Может быть, должно пройти время, может быть, мы сами должны что-то понять…
– А пока достаточно того, что мы просто говорим, – закончила Андреа. – Спасибо тебе, Питер. Никто не сделал для меня больше, чем ты.
– Я бы хотел сделать еще больше, – пробормотал он и наклонился к Андреа.
Аромат ее духов кружил голову. Она была так близко – и в то же время так далеко! Этот парадокс сводил с ума Питера. Он хотел быть ближе к Андреа, так близко, как это только возможно между мужчиной и женщиной. И не знал, как перешагнуть через пропасть, разделяющую их. Не знал, и кто виноват в этом разломе. Декстер? Мелани? А может, они сами вырыли эту пропасть, лелея воспоминания и живя прошлым?
Питер принял решение. Если пропасть нельзя засыпать, нужно ее перепрыгнуть. Он наклонился еще ближе и прикоснулся к губам Андреа.
Она не сопротивлялась, но и на поцелуй не ответила. Питеру казалось, будто он целует статую. Идеал, воплощенный в камне.
Я поспешил, подумал он.
Вдруг губы Андреа дрогнули и раскрылись навстречу ему. Она целовалась робко, словно только училась это делать. Питер чувствовал ее страх, подавленный лишь усилием воли. Но было за этим страхом еще одно чувство: страсть. И жар этого влечения растапливал корку льда, сковавшую ее душу три года назад. Или гораздо раньше?
Сейчас это было безразлично.
Андреа обвила его шею руками и прижалась к нему, словно искала защиты и тепла. Ее пальцы были холодными, все тело дрожало. Она тянулась к Питеру, словно замерзший охотник к костру в надежде отогреться и набраться сил в его тепле.
И Питер дарил ей это тепло. В его душе было столько нерастраченной нежности, что ее хватило бы на сотни несчастных одиноких женщин. Но ему нужна была только Андреа. Как хорошо, что он это понял сейчас, а не через год или десять лет.