Мать Ли Раппапорт, женщина, чья небывалая способность убеждать вошла в легенду, уже несколько лет привлекала свою дочь к организации этого мероприятия. Кейт Раппапорт была тут оформителем, хозяйкой и координатором. В этот вечер, лавируя в толпе людей, облаченных в вечерние туалеты, и очаровывая своих гостей остроумием и эксцентричностью, Кейт, несомненно, была и королевой вечера.
В помещении было много женщин гораздо красивее, включая и саму Ли, но ни одна не умела привлечь внимание присутствующих так, как Кейт. Все поворачивались в ее сторону, и раздавался шепот восхищения, а если часть замечаний, отпущенных дамами, и сквозила завистью и намеренно акцентировала внимание на том, «как хорошо Кейт сохранилась в свои пятьдесят три», то мужчины проявляли откровенно эротический интерес независимо от возраста — ее и их.
Ли отметила, что оказалась в числе восхищавшихся, но в то же время испытывающих двойственные чувства женщин. Она стояла прижав к пылающей щеке прохладный хрусталь бокала с шампанским, и, наблюдая за матерью, удивлялась, как могла столь восхитительная Кейт произвести на свет ребенка с таким непохожим на ее собственный темпераментом. Ли обожала мать, как почти все, кто знакомился с ней поближе, но она давно распрощалась с надеждой на внимание мужчин, если рядом была Кейт. Пустые хлопоты.
В этот вечер Ли выглядела прекрасно: длинные золотистые волосы стянуты в довольно тугой узел на затылке, умеренный макияж, черное креповое платье от Энн Тейлор до колен подчеркнуто пестрым жакетом и черными замшевыми туфлями на высоких каблуках. Сам по себе наряд был потрясающий, но он проигрывал рядом с лиловым платьем Кейт от Оскара де ла Ренты.
Никто, пожалуй, не смог бы назвать Ли застенчивой. Возможно, сдержанной. Задумчивой. Если она и была по своему настойчивой, то ее энергия скрывалась внутри. Ли была «глубоким прудом, чья вода залита лунным светом, гораздо более недоступным и загадочным, чем ее сверкающая мать», — во всяком случае, так утверждала колонка светской хроники одного из журналов. Кейт возразила против этого. «Неужели они действительно считают, что я не загадочная? — спросила она после прочтения этого пассажа за завтраком. — Как странно».
И вот теперь Ли, несколько забавляясь, смотрела, как ее мать поймала Доусона Рида, совещавшегося с группой молодых адвокатов. Кейт заботливо поправила его галстук-бабочку, а затем отправила за клюквенным соком с перье — ничего крепче она никогда не пила. Ли почти видела, как пульсировала кровь в висках Доусона, когда он извинялся перед своими протеже и пошел выполнять поручение Кейт. Никто во всем цивилизованном мире не посмел бы использовать Доусона Рида в качестве мальчика на побегушках, кроме матери Ли.