* * *
Очередной гонец, серый от пыли, поклонился и сипло протараторил командующему:
– Великий хан, дороги к болотам также перекрыты! Везде стоит пехота! При обстреле они лишь прячутся за щитами и остаются на месте!
– Проклятье! - Охродо-баз в бешенстве хлопнул себя плетью по голенищу сапога.- Не успели мы переправить через стену всю Орду, как передовые отряды замерли на месте… И кто смог помешать нам? Жалкие ополченцы, выстроенные в одну линию! Как, как с таким войском мне штурмовать неприступные стены, если набранный сброд пятится от одного вида вражеских солдат?!
Подхватив копье с привязанными конскими хвостами, хата-хан протянул бунчук гонцу:
– У той горящей фермы я вижу вымпелы моего побратима. Передай Таграту, что моей властью я приказываю ему взять из резерва три тысячи и ударить вдоль дороги на север. Нужно смести этих жалких крестьян, что посмели остановить бег наших коней! Пусть втопчет их в грязь, пусть закроет небо стрелами, но пробьет нам проход дальше. Мы за стеной, хватит топтаться на месте! Нам противостоит приграничный легион, набранный из горшечников! Один сильный удар, и они побегут!
Гонец крепко схватился за древко, поддал коню и умчался. Охродо-баз недовольно покрутил головой и спросил притихшую свиту:
– Где отставшие отряды? Почему до сих пор они не переправились на эту сторону? Через два или три залпа лучников мы пойдем дальше на север, сколько можно ждать этих лентяев?
Первый и восьмой легионы бегом выдвигались в степь через удаленные открытые ворота. Первый огибал хвост степняков на милю западнее, восьмой двигался на полторы мили восточнее. Пять сотен конницы из каждого легиона умчались вперед, далеко оставив после себя гремящую щитами пехоту. Зайдя в тыл вражескому войску, имперские всадники растянулись широкой цепью и медленно двинулись к стене. Один лишь вид легионеров вызвал панику среди молодых кочевников, сгрудившихся перед узким проходом. Рванувшие вперед отряды смешались рядом с открытыми воротами, устроив страшную давку. В довершение неразберихи по верхнему гребню стены контратаковали сотни пограничной стражи, развернув тяжелые катапульты в сторону захваченной башни и обрушив пылающие снаряды на противника. Горшки с зажигательной смесью взрывались на покатой крыше, среди высоких каменных зубцов, пролетали мимо и лопались огненными пузырями в плотной толпе. Над степью раздался многоголосый вой: больше четырех тысяч степняков пытались прорваться на север. Туда, за чадящую стену, переправились ханы и отборные тысячи. А здесь, в хвосте разношерстного войска, остался сброд, годный лишь для грабежей и убийств и совсем неспособный штурмовать ощетинившиеся сталью легионы.