По мере того, как невидимое еще светило приближается к горизонту, горы освещаются все больше — граница тьмы постепенно опускается все ниже и ниже, оставляя за собой какое феерически-фантастическое сочетание света и теней…
А внизу, под брюхом мчащегося в неизвестность вертолета, по-прежнему царит непроглядная мгла.
Полетное время было поминутно рассчитано таким образом, чтобы машина оказалась в нужном месте с первым лучом солнца. Чтобы садиться в глухом незнакомом месте не вслепую, и в то же время чтобы вероятность нарваться на обстрел свести к минимуму — на рассвете сон самый крепкий, сколько бы ни убеждали муллы, что утренняя молитва в два ракаата (обряда) куда лучше сна…
…- Так кого забирать-то будем? — с хрустом в челюстях зевнув, спросил Евгений.
Вторя ему, громко зевнул и борттехник. Заразная это штука, зевота…
— Я же сказал, что не знаю, — с трудом удерживая челюсти, чтобы не последовать примеру товарищей, откликнулся Константин. — Разведчика, как я понял, какого-то.
— А я думал, что ты, это самое, просто от нас скрываешь…
— Чего б я от вас скрывал… — чувствуя некоторую неловкость перед товарищами за нежданный вылет, Калюжный попытался объяснить им ситуацию. — Знаю только что он каким-то боком с Зульфагаром связан. А Зульфагар — это тот самый урод, который тогда колонну расхреначил.
— Да, я помню.
Они опять замолчали. Вертолет мчался в сторону рассвета. До указанной точки оставалось лететь совсем недолго.
Калюжный невольно отвлекся, вспоминая события этой ночи.
…Константин, вытянувшись во весь рост, лежал с закрытыми глазами на разложенном диване, закинув руки за голову и стараясь заснуть. Однако это у него не получалось — сон не шел. А думал, что после хлопотного дня только доберется до подушки — и провалится в блаженное царство сновидений. Ан нет, не спалось…
Думалось о разном. Мысли скакали с одного предмета на другой, то слегка касаясь той или иной темы, то пытаясь проникнуть в самое ее суть. Единственное, что их, все эти мысли, сейчас объединяло, так это то, что все они так или иначе касались событий последнего времени, где гибель Соломатова и Волкова-старшего, а также расстрел боевиков Каландара занимали доминирующее место.
В частности, думал Константин о душе. Есть она все-таки у человека или нет? Наверное, все же есть. Должна быть. Без нее человек не был бы человеком. Логично. Но с другой стороны, и не совсем. Скажем, у собаки душа имеется? Или у лошади? У ближайшей нашей родственницы из животного мира, у обезьяны?.. Ведь звери сплошь и рядом показывают себя куда более человечными, чем сам человек. Общеизвестно, что ни у одного вида животных не практикуется убийство своих сородичей просто так. Даже в схватках за самку или за добычу несчастные случаи со смертельным исходом происходят исключительно редко. Бывает, конечно, что зимой или в бескормицу озверевшая от голода стая хищников набрасывается на кого-то из своих сородичей и пожирает его. (Озверевшие звери, — усмехнулся про себя Калюжный. Ну и загнул…) Но это необходимо исключительно для сохранения всей стаи, да и жертвует стая самым слабым из своих собратьев. Убийство своего сородича в животном мире — исключение из правил, а никак не закономерность. Человек же всю свою историю фиксирует по войнам, где гибнут самые молодые и сильные мужчины — генофонд человечества… В истории человечества насчитывается пятнадцать тысяч войн, от семидневной до столетней, где в общей сложности уничтожено пять миллиардов человек — и это только официально зафиксированных!