В гестапо, конечно, понимали, что с арестом Воробьева нащупана важная связь со всем подпольем Велиславля. В тюрьме к арестованному применялись самые изощренные пытки, но Иван Иванович молчал. Ему удалось передать на волю прощальную весточку. Он кровью написал на куске нательной рубахи несколько слов. Записка была вынесена из тюрьмы в старом ботинке. «Продолжайте работу, — удалось разобрать нацарапанные на куске полотна корявые буквы, — верен, молчу, не выдам».
За три дня до новогоднего праздника на Воскресненское кладбище пришла крытая машина. Стоял жестокий мороз, снег скрипел под сапогами солдат. Загорелись карманные фонарики, в лучах скудного света клубился морозный пар. На кладбищенских деревьях каркали озябшие вороны. Гитлеровцы вытащили из кузова раздетых и босых Ивана Ивановича, его жену Марию Петровну, дочерей Галю и Веру, маленького Юру. Ослабевшая, полуживая тетка Воробьевых не могла стоять на ногах. Солдаты волоком потащили ее к краю рва, вырытого в мерзлой земле.
Тишину засыпанного снегом кладбища нарушал лишь плач двухлетнего Юры. Ему было холодно босиком и в летней рубашонке. Галя, с трудом переступая обмороженными ногами, подошла и взяла плачущего братишку на руки. Ребенок затих, прижавшись к ней, и со страхом смотрел на суетившихся солдат, на черные отвалы земли, разбросанной по снегу.
Солдат с автоматом на груди ударил девушку сапогом и вырвал у нее из рук ребенка. Пока Галя молча поднималась на ноги, Юру взяла Мария Петровна. Солдат ударил ее, женщина упала, но не выронила ребенка. Иван Иванович, стоявший со связанными за спиной руками, медленно обернулся к солдату своим страшным, изуродованным на допросах лицом.
— Мало тебе? — тихо спросил он.
Солдат не понял, о чем говорит арестованный, но невольно отошел в сторону.
В мечущемся свете фонариков то взблескивал покрытый сплошной изморозью радиатор тихо урчавшей машины, то виднелись рубчатые следы новеньких шин на нетоптанном снегу. Солдаты, приплясывая от холода, колотили себя по плечам, терли уши.
Наконец старший команды вытащил из кобуры револьвер и направился к вырытой яме. Двое солдат полезли в кузов машины и сбросили оттуда несколько лопат. Мария Петровна прижала к себе притихшего ребенка и ладонью закрыла ему глаза.
— Сейчас, сейчас, сейчас… — бормотала она, словно в беспамятстве.
Иван Иванович расправил плечи и, оступаясь на мерзлых комьях земли, первый подошел к краю ямы. Рядом с ним встала Мария Петровна с ребенком на руках. Солдаты прикладами подогнали дочерей Галю и Веру. Загремели автоматные очереди. Кое-как забросав могилу, замерзшие солдаты поспешно залезли в кузов, и машина уехала.