На притихший город опускалась поздняя декабрьская ночь.
Навести справки у Рудольфа поручили Майе Серовой.
— Подозрительный человек у меня есть, — сказал Рудольф. — Я был вынужден принять его. Но в организацию он не входил и никого не знал.
— Может быть, кто-нибудь из наших сам попытался привлечь его? — высказала предположение Майя.
Лейтенант решительно затряс головой.
— Не может быть! Я бы об этом знал. Майя задумалась.
— Если это тот, кого мы подозреваем, — сказал она, — мы могли бы его опознать: один из наших видел его в гестапо.
— Так в чем тогда дело? Ведь имеется фотография! — Открыв шкаф с документами, Рудольф достал тоненькую папочку и протянул ее Майе. К анкете, заполненной крупным разборчивым почерком, была приложена бледная фотография худого изможденного мужчины, остриженного наголо. Тонкая шея, испуганно вытаращенные глаза.
— Анатолий Злобин, — прочитала Майя. — Да, припоминаю. Пришлось ему подыскивать родственников. Освободился он едва ли не вместе с Грековым. Во всяком случае в лагере они были вместе.
Она снова вгляделась в худое лицо незнакомого мужчины. Неужели он?
Вручая ей фотографию для передачи в город, Рудольф заметил, что снимок, видимо, сделан вскоре после освобождения из лагеря и что сейчас подозреваемый может выглядеть гораздо лучше. Впрочем, прибавил он, не настолько, чтобы его нельзя было узнать: выражение глаз Злобина должно остаться прежним. Если они освободились вместе с Грековым, то вот и ответ на вопрос, почему Грекова арестовали. Они могли встречаться в городе, разговаривать. Вполне возможно, что Греков кое в чем пооткровенничал со старым товарищем по несчастью.
— Да, но Еня? — возразила Майя.
— О ней он мог догадаться сам. Девочка слишком часто уходила в город и в лес. Допускаю также мысль, — продолжал Рудольф, — что за ней вообще велось наблюдение. И давно. Не забывайте, что в гестапо работают очень подозрительные люди. Подозревать — их профессия.
— Странно, — сказала Майя, — что за все время я ни разу не встретила этого Злобина. Он совсем не обращается в медпункт.
— Да, — согласился Рудольф, — человек скрытный. Через день фотография из Петровки была доставлена на квартиру Раи Беловой.
— Он! — сразу же сказал Алтай, едва Володя выложил перед ним бледный снимок худого мужчины с испуганными глазами.
— Посмотри внимательней, — попросил Володя.
— Ну вот еще! Его невозможно спутать. Он самый!
— Та-ак… — протянул Володя, пряча фотографию. — Дело ясное. Ну, что будем делать?
У Алтая гневно сузились глаза.
— Ты что, — спросил он, — забыл о Ене? А о семье Воробьева?