Когда я вернулся на ферму, Изабель все еще находилась в конторе, хотя было уже почти пять часов.
Роза уже ушла домой.
Льюис звонил, сообщила Изабель. Только что. Они с Ниной уже проехали туннель через Монблан и остановились перекусить и дозаправиться. За рулем сидела Нина. Жеребей всю дорогу простоял, высунув голову в окно, но не буйствовал. Ночью фургон поведет Льюис, но им придется где-то остановиться, чтобы набрать в канистры французской воды для жеребца.
— Понятно, — сказал я.
Французская вода, чистая и сладкая, прямо из родников, пользовалась успехом у лошадей. Да и остановка на такое короткое время не имела значения.
— Азиз попросил на завтра выходной, — сказала Изабель. — Не хочет завтра садиться за руль. Что-то там связанное с его религией.
— Его религией?
— Так он сказал.
— Вот бродяга. Где он сейчас?
— Возвращается с ярмарки в Донкастере, он возил туда лошадей.
Я вздохнул. С религией не поспоришь, но все равно он бродяга, если не хуже.
— Это все?
— Мистер Ашер интересовался, забрали ли мы жеребца. Я сказала ему, что он будет в Пиксхилле завтра в шесть часов вечера, если на переправе не случится задержки.
— Спасибо.
— Подержись за дерево, — посоветовала Изабель.
— Гм.
— Похоже, ты здорово не в себе.
— Да это все из-за Джоггера.
Она понимающе кивнула. Полиция, сказала она, была недовольна тем, что столько водителей в разъезде.
— Они никак не хотят понять, что мы должны продолжать работать, — заметила она. — Им кажется, что мы можем сидеть сложа руки. Я им сказала, что они ошибаются.
— Еще раз спасибо.
— Пойди поспи, — посоветовала она неожиданно. Хоть и молода, но далеко не дурочка.
— Гм.
Я постарался последовать ее совету. Сотрясение мозга больше не помогало. Я лежал и думал о Льюисе, который останавливается где-то, чтобы набрать французской воды. Я изо всех сил надеялся, что Нина не будет поднимать головы и что ее глаза, хотя бы частично, будут закрыты.
В среду утром я проводил грузовики, направляющиеся в Донкастер, где на следующий день открывался сезон гладких скачек. Мартовские ярмарка и бега в Донкастере были началом самого тяжелого времени для моей фирмы, начинались шесть месяцев бесконечной работы, работы и работы, а также поисков выхода из самых затруднительных положений. Я очень любил это время. Приходилось маневрировать фургонами, водителями, но зато удавалось хорошо зарабатывать. Обычно в это время я испытывал подъем, но сегодня с трудом мог заставить себя сосредоточиться.
— Завтра все фургоны будут в разъезде, — весело сказала Изабель.
Меня же интересовало только, как Льюис сегодня доберется до дома.