По телефону Майло вновь попросил меня делать все возможное, чтобы доставить удовольствие Остермайерам. Эта просьба определенно подразумевала и мое согласие на воскресный обед. Он также сказал, что мне вновь звонил тот же голос и он, Майло, заверил его или ее, что все передал мне.
— Спасибо, — сказал я.
— До завтра.
Поблагодарив Остермайеров за все как мог, я отправился в дом Гревила на такси. У меня была мысль попросить водителя такси подождать, как Брэда, пока я не удостоверюсь, что все в порядке, но в доме за неприступными решетками казалось тихо и темно, и я подумал, что шофер может принять меня или за труса, или за идиота, или за того и другого вместе. Расплатившись, я вытащил ключи, открыл калитку и пошел по дорожке, пока не загорелись лампы и не послышался лай собаки. Всем свойственно делать ошибки.
Я даже не успел дойти до ступенек крыльца. Какой-то темный силуэт, мелькнувший в свете прожекторов, в чем-то похожем на футбольный шлем, налетел на меня сзади, и, приземлившись, я ощутил сильный удар по голове.
Не помню, как я отключился и сколько прошло времени с тех пор. Мне кажется, я пришел в сознание не с первого раза, и между попытками был какой-то интервал.
Я не знал, где я, и отдавал себе отчет лишь в том, что лежу на траве лицом вниз. Мне уже доводилось очухиваться на траве, но не в темноте. «Неужели все уехали после скачек домой и оставили меня одного ночью на ипподроме?» — думал я.
Незаметно в моих мыслях всплыло, где я находился. В палисаднике Гревила. Живой. И на том спасибо.
Я знал по опыту, что лучше всего, придя в себя после потери сознания, не спешить. С другой стороны, на сей раз я свалился не с лошади, поскольку палисадник Гревила не был миниатюрным ипподромом. С трудом соображая, я все же понимал, что могли быть веские причины пошевеливаться.
В голове пронеслись воспоминания о том, что произошло. Слабо застонав и морщась от боли, я с трудом поднялся на колени и стал шарить вокруг в поисках костылей. Я чувствовал себя дураком и продолжал вести себя по-идиотски, поскольку моя умственная энергия восстановилась лишь наполовину. Впоследствии, вспоминая свои действия, я понял, что мне следовало тихо выскользнуть из калитки, добраться до соседнего дома и вызвать полицию. Я же направился к входной двери дома Гревила. Разумеется, тут же загорелся яркий свет, вновь залаяла собака, и я словно прирос к земле в ожидании очередного нападения, неуверенно покачиваясь на костылях и представляя собой жалкое зрелище.
Дверь была приоткрыта: я видел, что в холле горит свет. И пока я так нелепо стоял, она резко распахнулась изнутри, и в дверном проеме возникла все та же фигура в шлеме.