Дело капитана Голубничего становилось ещё более загадочным.
— А почтенный профессор Морозов этого ещё не ведает, — сказал Казаков, опять усаживаясь на край стола. — И, насколько я его знаю, новости эти дойдут до него ещё не скоро.
— Вы не любите Морозова?
Казаков повел бровями.
— Он не девушка, чтобы его любить. Между прочим, когда-то я сам у него учился.
— А теперь?
— А теперь учиться мне у него нечему. Море, оно живое, непрерывно меняется. Недаром у капитана Немо был девиз: «Подвижный в подвижном». А Морозов уже неподвижный, в море давно не ходит. Любит поминать все свои титулы, но забывает добавлять, что инженер-капитан он первого ранга в отставке... Живет он прежними заслугами, новости узнает с большим опозданием. Последнее время пишет только популярные брошюрки «Тайны океана» или там «Наш брат — дельфин».
Казаков помолчал, посмотрел в окно, где плясали у причала на волнах два суденышка, чертя мачтами небо, и добавил:
— А нам топтаться на месте нельзя. Нам надо рыбу искать. А рыба идет туда, где для неё подходящее течение корм приносит.
— Много у вас в кружке юных капитанов? — спросил, любуясь им, Арсеньев.
— Человек сорок. Пожалуй, все здешнее мальчишечье население.
— А как отнеслись в школе к письму Морозова?
— Как отнеслись? — усмехнулся Казаков. — Директор у нас пугливый. Отстранил меня от руководства кружком... А кто ещё станет этим заниматься? Да и моя братва не отстает. Ну и собираемся здесь, в конторе, по вечерам. Так сказать, на нелегальном положении, — засмеялся Казаков. — Ребятам ещё интереснее.
— Этот Витя Малышев, кажется, толковый паренек.
— Он у меня боцманом.
— Откуда же взялась тогда эта бутылка? Он не говорил, не было там, на берегу, чьих-нибудь следов?
— Я его спрашивал, — понимающе кивнул Казаков. — Меня тоже насторожило: уж больно высоко бутылка лежала, далеко от уреза воды. Туда ее забросить только большая волна могла, а ночью, хотя и был накат, но не сильный. А следов там всегда много — на рыбзавод ходят, в магазин. Может, и подбросили.
— В бутылке?
— А что же? Известны случаи хитрых фальшивок. Слышали что-нибудь о гибели «Памира»?
— Нет.
— Было такое немецкое учебное судно, парусный барк. Погибло во время урагана в сентябре пятьдесят седьмого года.
— В девятнадцатом веке?
— Да нет, в наше время, двадцать лет назад, учебное судно Западной Германии. Из восьмидесяти шести человек спаслось только шестеро. А через несколько месяцев нашли на берегу бутылку с запиской. В ней тоже во всем обвиняли капитана. Ловко было сделано, но подделку разоблачили.
— Здесь не может этого быть, — покачал головой Арсеньев, — ведь письмо-то написано несомненно погибшим Лазаревым.