Другая каютка предназначалась, наверное, для привилегированных пассажиров, но была совершенно пуста и мрачна. Даже лампы в ней не оказалось, а незастеленная койка напоминала гроб.
Потом мы заглянули в ещё более мрачный и грязный кубрик команды, в крохотное машинное отделение, где густо воняло бензиновым перегаром. Тут Волошин задерживаться совсем не стал, буквально с одного беглого взгляда определив:
— Мотор старенький, «Рено», порядком запущен, но в исправности. Вполне может работать. И динамка в порядке.
Я не стану перечислять всё, что мы увидели и подробно записали, чтобы потом составить обстоятельный акт. Отмечу лишь то, что показалось странным и подозрительным.
Во всех каютах рундуки были закрыты, из них явно ничего не доставали в спешке. Чемоданчики, сумки, так же как одежда и прочие личные вещи, оказались в сохранности. Рыться в них, мы, разумеется, не стали, предоставив это настоящим детективам.
В каютке для пассажиров, куда едва пробивался свет сквозь грязное и к тому же до половины закрашенное белилами стекло единственного иллюминатора, а лампы вообще не было, лежал на столе листок бумаги, небрежно, наспех вырванный из блокнота. На нем было написано по-английски: «Моя дорогая женушка! Скоро» — на этом начатая фраза обрывалась. Тут же валялись шариковая авторучка и не докуренная до конца трубка, набитая вонючим прогоревшим табаком.
В кубрике над столом, кроме электрической, висела такая же лампа, как стояла на палубе, но в ней керосина осталось немного, он не выгорел до конца. Значит, её потушили перед уходом.
На столе перед дешевеньким зеркальцем с отбитым уголком стояла алюминиевая чашечка с остатками засохшей пены, лежали безопасная бритва и тюбик с кремом. Явно кто-то брился — и опять-таки какое-то совершенно неожиданное загадочное событие заставило его выскочить из кубрика, возможно, даже с недобритой щекой.
На другом конце стола мы увидели две оловянные миски с засохшими остатками какой-то еды. Сергей Сергеевич под нашими брезгливыми взглядами взял ложечкой понемножку из каждой тарелки, положил «пробы» в баночки с притертыми крышками и многозначительно пояснил:
— Надо сохранить в холодильнике. Может, понадобятся для экспертизы.
Не допили, не доели, не добрились, — покачал он головой. — Видно, крепко спешили.
— Н-да... Как в Бермудском треугольнике.
Штурман обратил внимание на то, что компас как будто пытались в спешке выломать из нактоуза7, но бросили не успев, — слишком спешили убраться с корабля.
Никаких навигационных приборов и вахтенного журнала нигде обнаружить не удалось.