— Забрали их с собой? Впрочем, вполне возможно, они тут обходятся и без них, — задумчиво заметил секонд.
— Но почему тогда оставили шкиперское удостоверение? — сказал Волошин. — Уж оно-то необходимо капитану, чтобы доказать потом свои права на «Лолиту».
Продуктов на судне оставалось вполне достаточно. Кроме изголодавшейся и изнывавшей от жажды в клетках на баке живности, явно предназначенной на прокорм команды, нашлось немало всяких консервов, жестянок с пивом. В также — ржавом баке, оказалось вполне достаточно пресной воды, хотя и гнусной на вкус.
Что же заставило команду буквально бежать с корабля? Что напугало их?
— Бегом небось убегали. Даже трубки оставили. Какой же моряк забудет трубку? — покачал головой боцман.
— Ладно, давайте кончать. А то капитан нас сейчас опять помянет... — сказал секонд.
Мы опечатали двери всех кают и кубрика, носовой трюм. А крышку кормового трюма так и оставили приоткрытой, в каком виде нашли её, только прикрыли брезентом, так же как и карты, валявшиеся на палубе вместе с аккордеоном и гитарой, чтобы всё осталось в целости и неприкосновенности, если вдруг поднимется ветер или пойдет дождь.
— А как же с курами, со свиньей, Владимир Васильевич? — опросил боцман. — Ведь передохнут тут, жалко. И попугай. Возьмем с собой.
Секонд вопрошающе посмотрел на Волошина, но тот на сей раз воздержался от указаний и советов, так что Володе пришлось принимать решение самому. Он подумал, сдвинув фуражку теперь на самый лоб, потом поправил её и сказал:
— Оставим их тут, а то, если заявимся на «Богатырь» с таким зверинцем, кэп нам ту ещё продраечку устроит. Да и нельзя их трогать, пусть сидят на месте, — добавил он, снова взглянув на Волошина. — Пришлем матроса на шлюпке, накормит их и воды оставит.
Волошин одобрительно кивнул и сказал:
— Попугая-то можно взять. Редкая птица, жалко если погибнет. А где висела клетка, покажем детективу, если надо. Крючок-то на месте останется. Да и сфотографировали мы, как она висела.
Боцман посмотрел на секонда. Тот, нахмуривши подумал, сказал:
— Каюту снова придется опечатывать. Ну да ладно.
Он кивнул — и Петрович сам поспешно отправился за попугаем.
Тот радостно приветствовал освобождение из полутемной каюты всё той же непонятной фразой. Куры закудахтали. А свинья, поняв, что её оставляют голодной подняла такой истошный, отчаянный визг, что мы, зажимая уши, попрыгали в шлюпку и поскорее отчалили.
Её негодующий визг провожал нас до самого «Богатыря».
Вернувшись на «Богатырь», Волошин и секонд вкратце доложили капитану, что мы увидели на покинутой шхуне.