— Послушай, Мешковский, хватит этих избитых фраз об аполитичности. Нельзя оставаться в стороне. Либо ты с нами, либо с ними.
— Я солдат! — возразил Мешковский. — Хочу сражаться, а не играть в политику. Это ваше, замполитов, дело.
— А знаешь, как расценивает твою позицию враг? — неожиданно вмешался Казуба. — Думаю, так: «Мешковский боится, поэтому и не высовывается. К тому же он еще довоенный офицер и в душе, наверное, сочувствует нам». Поэтому тебе и подсунули эту листовку!
— Казуба прав! — сказал Брыла. — Абсолютно прав.
— Позвольте, но я ведь в самом деле никогда не занимался политикой.
Брыла сел рядом с командиром взвода и начал убеждать его:
— Мы давно знакомы с тобой, Янек. Я хорошо помню наши беседы в Брянске и в ресторанчике Богушевского. Уверен, ты просто не сумел освободиться от балласта идей довоенной армии.
— Какого еще балласта?
— Там тебе вбили в голову, что «армия вне политики». И ты как попугай повторяешь это, хотя с тех пор утекло много воды. Несмотря на то что, как ты сам утверждаешь, твой образ мыслей изменился… Пойми, вся довоенная болтовня об аполитичности армии была ложью. Кто был вне политики? Полковники, которые цементировали аппарат санации? Может быть, генералы, которые на политике сколачивали состояния? Аполитичными должны были быть солдаты и такой вот одураченный офицеришка, как ты! А зачем? Да затем, чтобы ты не понял, что являешься составной частью аппарата угнетения собственного народа, что служишь в армии, главнейшим предназначением которой является защита богатства буржуев, их власти. Чтобы смог повернуть оружие против собственных братьев, если это потребуется правящим классам. А ты всего этого до сих пор не понял.
Мешковский неспокойно заерзал. Брыла остановил его:
— Погоди-ка, дай закончить. Именно такое состояние я и называю балластом.
— К черту! — выпалил Мешковский. — Это что же, каждый должен заделаться политиком? Тогда какой должна быть армия?
— Максимально политически активной, понимаешь? Сознательной и активной. Народная армия не может быть вне политики. Она будет драться за наши политические цели и идеалы, за социальные реформы, будет стоять на страже завоеваний трудящихся, бороться с фашизмом. Мы не хотим никого обманывать и поэтому говорим открыто: наша армия — надежная опора народной власти. Надежная и сознательная!
Казуба подошел к Мешковскому и положил ему на плечи руки.
— Пойми, Янек, пора определиться. И не только в беседах с нами. А перед всей батареей. Не кажется ли тебе, что курсанты считают тебя кем-то вроде Чарковского? И тебе не стыдно?