Целых десять минут все было тихо-спокойно — до тех пор, пока Джоди вернулся из конюшни и обнаружил, что я своего распоряжения насчет него не отменил.
Он нашел меня в небольшой толпе, стоявшей на веранде перед весовой.
— Эй, Стивен! — начал он. — Ты, видно, забыл им сказать, что я по-прежнему на тебя работаю!
Он не проявлял ни малейшего беспокойства — только легкое раздражение по поводу моей забывчивости. На миг я готов был сдаться при мысли о том, какая буря сейчас разразится. И снова принялся малодушно убеждать себя, что он ведь действительно хороший тренер и мои лошади действительно время от времени берут призы... Я мог бы просто внимательно следить за счетами, так, чтобы он знал об этом... А что до всего остального... Легко ведь можно сделать так, чтобы в будущем меня не обкрадывали...
Я набрал воздуху в грудь. Теперь или никогда!
— Я не забыл, — медленно произнес я. — Я своего решения не отменял. Я забираю лошадей.
— Чего?!
— Я их забираю.
Неприкрытая ненависть, отразившаяся на его лице, потрясла меня.
— Ублюдок!
Люди начали оборачиваться в нашу сторону. Джоди выкрикнул еще несколько нелицеприятных эпитетов, очень громко и отчетливо. Я краем глаза заметил, как вокруг запорхали белые блокнотики репортеров, и решился пустить в ход единственное, что могло заставить Джоди заткнуться.
— Сегодня я ставил на Энерджайза на тотализаторе.
— Ну и что? — тут же ответил Джоди, прежде чем до него дошло, что это может значить.
— Я закрываю свой счет у Дженсера Мэйза. У Джоди был такой вид, словно он готов меня растерзать, но он снова не спросил, почему. Он стиснул зубы, покосился на репортеров — на этот раз он был им явно не рад — и прошипел очень тихо и угрожающе:
— Если ты что-то скажешь, я подам на тебя в суд за клевету!
— За оскорбление личности, — автоматически поправил я.
— Чего?
— Клевета — это то, что распространялось письменно, а оскорбление наносится устно.
— Короче, если ты что-нибудь скажешь, я тебя привлеку!
— Ты настоящий друг! — заметил я. Глаза Джоди сузились.
— Для меня было большим удовольствием нагреть тебя как можно круче!
Наступила тяжелая пауза. Я внезапно проникся отвращением к скачкам и подумал, что лошади никогда уже не будут доставлять мне такого удовольствия, как раньше. Три года простодушной радости развеялись, как дым.
В конце концов я просто сказал:
— Энерджайза оставь здесь. О перевозке я позабочусь. Джоди с каменным лицом развернулся на каблуках и скрылся в весовой.
С перевозкой проблем не было. Я договорился с молодым шофером, владельцем транспортного предприятия, состоящего из одной машины — его собственной, что он заберет Энерджайза в свою конюшню, а на следующий день отвезет его к тренеру, которого я подыщу.