— Какого черта ты тут делаешь? — рявкнул он. Ответить мне было нечего.
— Он отсюда не уйдет, — сказал Дженсер Мэйз. Глаза за очками в металлической оправе сузились от злобы, длинный нос торчал, словно кинжал. Куда и подевались светские манеры, которыми Дженсер Мэйз очаровывал своих клиентов, облегчая их карманы! Их место заняла неприкрытая жестокость преступника, застигнутого на месте преступления. И застиг его я. Но теперь уже поздно раскаиваться...
— Чего? — обернулся к нему Джоди.
— Он отсюда не уйдет.
— Как же ты его остановишь?
Никто ему не ответил. И мне тоже. Я успел сделать еще два шага к выходу, когда здоровый мужик, ничего не сказав, начал действовать. Тяжеленный кулак в перчатке врезался мне под ребра. Удар был короткий, но очень умелый. Я выдохнул весь воздух, что был у меня в легких, куда быстрее, чем это предусмотрено природой, а вздохнуть оказалось уже весьма затруднительно.
Если не считать ребяческих драк в школе, мне никогда не приходилось всерьез защищать себя. И учиться было уже некогда. Я ткнул локтем в лицо Джоди, пнул Дженсера Мэйза в живот и рванулся к двери.
Но здоровяк в шапке и темных очках понимал в драках куда больше моего. Он был на пару дюймов выше меня и фунтов на тридцать тяжелее. К тому же я подогрел его энтузиазм. Я крепко врезал ему между носом и ртом. Взамен получил пару крепких тумаков напротив сердца. К свободе я не продвинулся ни на шаг.
Джоди и Дженсер Мэйз очнулись после моего первого натиска, схватили меня за руки и повисли на мне, как пиявки, всем своим весом Я пошатнулся. Здоровяк примерил дистанцию и прицелился мне в челюсть. Мне вовремя удалось отдернуть голову, и перчатка только ожгла мне щеку. За первым ударом тут же последовал второй, другой рукой, и этот кулак попал в цель. Денник вокруг меня завертелся, Дженсер Мэйз и Джоди внезапно отпустили меня, я упал и крепко приложился головой о железные ясли.
В результате я провалился в никуда.
Наверно, это похоже на смерть.
Сознание вернулось ко мне размытым пятном. Я ничего не мог разглядеть как следует. Зрение не фокусировалось. До меня доносились странные звуки. Я не мог управлять своим телом — ни ногой шевельнуть, ни голову приподнять. Язык не ворочался. Голова шла кругом. Все смутно, как в тумане.
— Пьяный, — отчетливо произнес кто-то. Слово было бессмысленным. Это же не я пьяный.
— Он не может шевельнуться.
Земля была мокрая. Блестящая. Слепила глаза. Я сидел на земле, обмякший, как мешок, прислонившись спиной к чему-то твердому. Прикрыл глаза, защищаясь от мелкой мороси, но от этого голова закружилась еще хуже. Я почувствовал, что падаю. Ударился головой. Упал щекой и носом в сырое Я лежал на жесткой сырой земле. Слышался шум — как дождь.