. Керенский говорит, что едва Львов покинул его кабинет, он выбросил их разговор из головы. У нас нет оснований не верить Керенскому, но вполне вероятно, что, сознательно или неосознанно, он все же дал понять Львову, что хотел бы узнать больше, — используя Львова если и не как доверенное лицо, то как тайного агента, — о том, имеют ли под собой почву упорные слухи об антиправительственном заговоре в Могилеве». [Такого мнения придерживается Головин (Контрреволюция. Т. 1. Ч. 2. С. 25). Львов впоследствии утверждал, что потребовал от Керенского и получил полномочия вести переговоры со своими единомышленниками при условии, что будет действовать с высочайшей осторожностью и соблюдать абсолютную секретность (ПН. 1920. 4 дек. № 190. С. 2). Учитывая последующее поведение Керенского, это представляется вполне вероятным. Еще более вероятно, что Львов получил молчаливое согласие от Некрасова, ближайшего советчика Керенского, роль которого в обострении конфликта министра-председателя с Верховным главнокомандующим была весьма велика.].
Львов сразу же вернулся в Москву, чтобы сообщить друзьям о беседе с министром-председателем. Он сказал им, что разговор удался и что Керенский готов обсуждать вопрос о реорганизации кабинета. Со слов Львова Аладьин составил следующий меморандум:
«1. Керенский согласен вести переговоры со Ставкой.
2. Переговоры должны вестись через него, Львова.
3. Керенский согласен на образование кабинета, пользующегося доверием страны и всех частей армии.
4. Ввиду этого должны быть поставлены определенные требования.
5. Должна быть выработана определенная программа.
6. Переговоры должны вестись негласно». [Мартынов. Корнилов. С. 84—85. Как Львов утверждал в показаниях, «это не были мои положения, но это были выводы Аладьина с моих слов» (Чугаев. Революционное движение в августе. С. 426)].
Основываясь на этом документе, можно предположить, что Львов преувеличил интерес министра-председателя к своему предложению.
Вместе с Добрынским Львов отправился в Могилев. Туда он прибыл 24 августа, как раз в момент отъезда Савинкова. Поскольку Корнилов был занят выполнением распоряжений Керенского, он не мог сразу же принять Львова и тот ожидал в гостинице, где, по его утверждению, слышал толки о заговоре Корнилова с целью убить Керенского. Потрясенный, он решил защитить министра-председателя, обсуждая вопрос о реорганизации кабинета как бы от его лица. «Хотя Керенский и не уполномочивал меня специально от имени Керенского, так как он в общем согласен на реорганизацию власти»