университета на молоденькой девушке, приехавшей
получать знание в Москву из Витебска. Любовь
вспыхнула, как говорится, “нечаянно”. А нагрянув, уже
никак не отпускала из своих цепких рук. Да и Эсфирь не
была против. Женщины влюбляются ушами., а Сергей
был дороден, голубоглаз, велеричив. Родители Сергея
обратили внимание на происхождение девушки. Но в
век безверия и красных косынок вообще, это не могло
разрушить любовь молодых людей. Эфириь тайно
крестилась и тайно же обвенчалась с Сергеем, выказав
полное равнодушие при переходе из одной веры в
другую. Получив христианское имя Екатерина, эта
голубоглазая, светловолосая девушка с изящной
фигурой была не в меру умна, своенравна и отдавалсь
своему чувству полностью и без остатка. Она глубоко
полюбила Сергея и привязалась к нему. Вот почему
Сергей при этих обстоятельствах никак не мог
отказаться от ускоренных попыток поиска нового места
работы. Работа по разгрузке вагонов ему никак не
подходила, так как в период гражданской войны он в
результате заболевания получил пневмоторакс одного
легкого и теперь дышал только другим легким,
оказавшегося на радость его и его родителей, совершенно
здоровым.
После окончания университета и даже специализации
по биохимии у самого академика Гулевича,
Сергей Сергеевич оказался без работы, владея сложным
арсеналом методов физической химии. Но волею случая,
мыкаясь по приемным исследовательских учреждений,
оказался у дверей лаборатории, которой заведовал
академик Збарский. Этот академик, достаточно еще
молодой человек, с выправкой зарубежного господина
даже не скрывал по каким-то причинам своей
“иностранной выправки”, пользуясь таинственной
поддержкой властей, имел в своем распоряжении
громадную квартиру и первоклассную лабораторию.
Небрежно выслушав Сергея, казалось мельком
взглянув на него, он изрек удивительную фразу: “Для
меня нет лучшей рекомендации, чем работа у Гулевича.
Я беру со следующего понедельника вас к себе на
работу”.
И положил такой оклад Сергею, что он едва сдержал
свое удивление щедростью Збарского. Увы. Нет повести
печальнее на свете, чем повесть о Васенине и Збарском.
Все задачи, которые ни ставил перед Васениным
академик Збарский, оказывались неосуществимыми.
Збарский фантазировал в полете своей научной
идеологии, а Васенин доказывал не реализуемость
научных проектов фантазии Збарского. Но самое
удивительное состояло в том, что все проекты Збарского,
подкрепленные экспериментами Васенина, публиковались
в зарубежных журналах и положительно подтверждали
научные положения академика.
Назревал конфуз. Збарский разрешил его даже очень