Юг и Север… Не зря у землян вышло такое разделение — география поспособствовала. Сырая, обширная пойма юга левобережья выше становилась труднопроходимой, а в районе Зеленушки вдобавок изобиловала гнилыми болотами. Жить в этой местности даже зверье не хотело, и получилась на территории землян эдакая «нейтральная полоса» километров в пятнадцать-двадцать шириной, и называли ее земляне коротко — «Трясина». Севернее ее берег Фреоны поднимался, плавни сходили на нет, а островки пойменного леса уцелели лишь в отдельных местах. На холмистых грядах зеленели светлые сосняки, по склонам хватало обширных полян с плодородной почвой. Развалины древних каменных сооружений свидетельствовали о том, что и в древности люди здесь пожить не прочь были. И неудивительно — не будь хайтов, так почти райский уголок.
Отряд Кабана шел через Трясину уже четвертый час. Сорок пять стрелков островитян, три арка, и семнадцать кшаргов с луками: по местным меркам сила немалая — кого хочешь запугает. Но вот комары местные никакого уважения к мушкетерам и лучникам не испытывали: для них это просто подарок судьбы — нечасто в эти гиблые края столько жратвы забредает.
Макс хлопнул перед лицом в ладоши, развел руки в стороны, пересчитал расплющенные тела налетчиков:
— Твою мать: шесть штук сразу прихлопнул! Да их тут больше, чем воздуха!
Кшарг, шагавший рядом, и отмахивавшийся сразу двумя ветками, буркнул:
— Дожди скоро начнутся, вот они и озверели. Всё — заканчивается их пора.
Впереди, на тропе, показались возвращающиеся арки. Кабан, взмахом руки остановив отряд, воскликнул:
— Монгу, что случилось?
— Там человек висит. За шею висит. Мертвый очень. Давно висит.
— Русский учи лучше! Мертвый это мертвый — «очень мертвый» это бред! Макс, пошли за мной, и кшарга прихвати. Глянем, что там за висельник…
Арки не соврали — на кривоватой осине раскачивался труп. Кабан осторожно подошел поближе, пихнул в бедро прикладом мушкета. Тело развернулось, явив раздутое темно-синее лицо покойника с противно свесившимся языком.
— Фу зараза… уже воняет. Макс, ты его не знаешь?
— Я что тебе, должен всех висельников знать?
— Кшарга спроси.
Тот в ответ на вопрос покачал головой:
— Нет. Он не из наших. Камзол на нем непростой — такие слуги баронские носят. Только староват камзол, вот и оставили ему. А сапог нету — сняли. Видать, сапоги хорошие были.
— И часто здесь, в Трясине, народ вешают босиком?
— Не слыхал о таком. Но это не наших работа, вон, следы копыт с подковами. Отряд тут прошел на Север. А этот, видать, в чем-то провинился. Восточники народ вешать любят. И своих не жалеют. Вон, глянь на ладони, какие мозолищи над пальцем — от меча такие бывают. Видно, добрый воин был, а все равно не пожалели.