Бой начался.
* * *
Дубин, услышав выстрелы, коротко выругался, и прикрикнул:
— Ребята не спим! Быстрее! Там уже началось!
Но ребят подгонять не стоило — они и так совершили почти невозможное. Знал бы Дубин, что так все обернется, наотрез бы отказался от идеи применения артиллерии в этом бою. Командование землян сомневалось, что в случае отступления тяжелые пушки удастся спасти, и, не желая ими жертвовать, решили расставить их далеко за правым флангом — аж за рекой. Толку от них здесь, конечно, немного будет, но зато в деле испытают.
Увы — под крепость подвести орудия не удалось. Тропа, петляющая вдоль берега, сузилась до дороги лилипутов. Лошадей оставили почти за километр от позиции, дальше тащили пушки вручную, пока это было возможно. Когда кустарники и деревья слились в непроходимую стену, пришлось остановиться.
Орудия выкатили к береговому обрыву — здесь Дунайка сужалась метров до сорока. Если хайты ринутся вплавь, чтобы атаковать батарею, десяток кшаргов с луками, выделенных для прикрытия артиллерии, сумеют причинить немало неприятностей. Дождь, конечно, для лука беда, но тетива вымокает далеко не мгновенно.
Расслышав хлопки первых выстрелов, Дубин опять выругался:
— Шевелитесь быстрее! Заряжайте ядрами! Пристреляться надо!
С высокого правого берега Дунайки луг на противоположном берегу просматривался отлично. Отряды хайтов были как на ладони — до ближайших не более сотни метров. Будь у землян десятка четыре орудий, то с такой позиции они бы легко контролировали все поле боя. Но увы, все что есть, это три пушечки изготовленных из стволов 100–миллиметровых противотанковых пушек, и еще четыре посерьезнее — из стволов 120–тимиллиметровых гаубиц. Пороха и ядер тоже негусто: вручную много не утащишь — все силы артиллерия отнимала. Да и стрелять с высоты люди не обучены — с прицелом наверняка трудности возникнут.
— Готово! — крикнул самый шустрый артиллерист.
Следом скороговоркой отрапортовало еще шестеро.
— Огонь по моей команде! Правое орудие бьет первым, смотрит, куда попали. За ним то, что левее, и так же смотрит. И так до последнего. На каждый мой «Огонь!» стреляет одна пушка. Начали! ОГОНЬ!
Зашипел порох, из затравочного отверстия вырвалась струйка дыма, пушка звонко бабахнула, откатилась, сдирая дерн. Слабый восточный ветерок отнес дым, Дубин увидел, как по лугу, разбрасывая комья грязи, прыгает ядро.
— Недолет! Мать вашу! Выше берите, но не забывайте, что с верхотуры палим! Второе орудие — ОГОНЬ!
Этот выстрел оказался удачнее — ядро с мизерным недолетом плюхнулось перед толпой раксов, отскочив от земли, прыгнуло дальше, оторвав ногу над коленом крайнему хайту, зарылось в толпу врагов, взметнув фонтаном кровавые ошметки.