Однажды мы получили от «Белой дамы» сообщение, что в доме одного из их агентов в Льеже скрывается молодой французский беженец; нас просили помочь ему перебраться в Голландию. Мы были взбешены и встревожены в одно и то же время. Ведь мы неоднократно предупреждали «Белую даму», чтобы они не имели никаких дел с беженцами, так как это грозит опасностью для всей нашей организации не только в Бельгии, но и в Голландии. Очень многие из беженцев, пытавшихся бежать, были пойманы; совершенно ясно, что легче было доставить через границу донесение, чем человека. Поэтому, если наши курьеры и проводники начнут регулярно переправлять беженцев, риск провала нашей организации увеличится в несколько раз. Даже благополучно перебравшись в Голландию, эти люди оставались угрозой для нас, так как, считая себя в безопасности, они неизменно начинали болтать о своем бегстве и кончали тем, что рассказывали это одному из многочисленных бельгийцев или граждан нейтральных стран, состоящих на германской службе, которые специально занимались тем, что посещали круги беженцев.
Моим первым побуждением было отказать в этой просьбе. Но, подумав, я назначил свидание и попросил Орама послать за французом Шарля Виллекенса. У меня мелькнула мысль: может быть, я с помощью этого человека смогу создать новую организацию во Франции. Фабри благополучно перебрался через электрический провод.
Это был двадцатилетний юноша, среднего роста, атлетического сложения, с горящими энтузиазмом глазами. Он в нескольких словах рассказал мне свою историю. Фабри собирался стать священником и уже в течение некоторого времени был послушником, но ему захотелось бежать из оккупированной территории, чтобы вступить в армию. В Льеже один иезуитский священник познакомил его с «Белой дамой». Он знал об этой организации только то, что она располагала средствами связи с Голландией.
Убедить юного патриота вернуться в оккупированную Францию было нетрудно. Он, однако, настаивал на том, чтобы я получил особое разрешение от французских властей, для того чтобы он по возвращении мог показать его своему отцу — ветерану франко-прусской войны, который убеждал его бежать. Французский военный атташе в Гааге, генерал Бюкабей, охотно исполнил нашу просьбу. [51]
Хотя мне и не хотелось связывать «Белую даму» с организацией, которую мы теперь собирались создавать в оккупированной Франции, но у меня не было другого выхода. «Белая дама» была единственной из наших организаций, охватившей оккупированную территорию до франко-бельгийской границы. Только она могла принимать донесения Фабри. Мне приходилось идти на риск, и создать крупную организацию, чего я до сих пор избегал.