— Вам переплетчик нужен? — подошел к столу счетовода Матвеев и без приглашения сел на стул. — Я из города пришел.
— Из какой артели? — не меняя позы, спросил счетовод.
— «Картонажник».
— Как будем рассчитываться — перечислением или наличными?
— Лучше наличными. Работы много?
— Порядком, дня на три.
— Когда приступать?
— Пожалуй, завтра. Надо еще кое-что подготовить…
За спиной Матвеева открылась дверь с табличкой «председатель». В комнату вошла пожилая женщина. На кофте у нее были орден Боевого Красного Знамени и медаль партизана.
— Аполлон Никитич, сводка готова? — басовито спросила она.
— Готова, — подал счетовод исписанный листок. — Вот, тут переплетчика дня на два-три берем. Куда бы его на квартиру определить?
Председатель бросила взгляд на широкую спину Матвеева, который даже не повернулся к ней лицом.
— Да возьми к себе, Аполлон Никитич. У вас место есть. Или поговори с бухгалтером. Ему, холостяку, все веселее будет.
В коридоре затопали чьи-то быстрые мелкие шажки, дверь шумно распахнулась, и в комнату вбежала раскрасневшаяся, взволнованная Зинка. Как и накануне, при встрече с пионерами-туристами, светлые косички ее задорно торчали во все стороны.
— Где Леонид Захарович? — звонко и смело спросила она, увидев пустой стол бухгалтера.
— Зачем он тебе понадобился? — улыбнулась Елизавета Петровна.
— Нужен по очень-очень важному делу.
Елизавета Петровна вопросительно посмотрела на счетовода.
— В магазин побежал за папиросами. Сказал, что скоро будет, — ответил тот.
Зинка выскочила на улицу. Елизавета Петровна, усмехаясь, покачала ей вслед головой и скрылась в своем кабинете.
Женщина с родинкой на щеке кончила писать, осторожно положила ручку на стеклянную чернильницу и подошла к счетоводу.
— У Елизаветы Петровны в кабинете никого нет? — спросила она.
— Я не дежурный, не знаю, — бросил тот, даже не взглянув на нее.
Женщина подняла брови, виновато посмотрела на Матвеева, как бы извиняясь перед посторонним человеком за нетактичность счетовода, и вошла в кабинет председателя.
Матвеев встал:
— Может быть, покажете квартирку?
В магазине был только один покупатель — бухгалтер Рязанов, красивый, атлетического сложения, светловолосый молодой человек, одетый хорошо и со вкусом. Хорошенькая продавщица Леночка Локтева не сводила с него глаз.
Рязанов, склонив голову, пробежал пальцами по клавишам аккордеона и приятным баритоном пропел:
Моя любовь не струйка дыма,
Что тает вдруг в сиянье дня,
Но вы прошли с улыбкой мимо
И не заметили меня…
— Вы все про любовь, Леонид Захарович… Заслушаешься вас, — томно улыбнулась круглолицая Леночка.