Выпив до дна, он разбил рюмку о землю, вздыбилась земля с брызгами стекла. «Горько» как бы пригласил он и весь стол набатом загудел «Горько-о-о!».
Людмила аккуратно сунула свои красивые губки в губы Виталия и он медленно, нежно, чтобы не спугнуть наслаждение, прижался к ним на несколько секунд и поцеловал. Этот эмоциональный красивый поцелуй у многих вызвал желание и приток любви друг к другу, а для ребятишек постарше являлся как учебное пособие. Как говорят: «Эх, если б юность умела, а старость могла».
— Не перегружайте молодых поцелуями, — бросил реплику дед под одобрительные возгласы и всеобщий смех. — Если хочешь получить больше наслаждения, продлить удовольствие, то желаемое делай реже, держи себя впроголодь, — с лукавинкой заметил он.
И пошло представление дарения «на блины»: младшие ребятишки выбежали с плакатом «Молодой семье Маркиных наши поздравления», прочитали стишки, спели песенки, закрепили плакат на ограду и разбежались под аплодисменты, как в клубе местным знаменитостям.
Раскрываются ворота, и Егор со сродным братом Виктором выводят быка, украшенного лентами, надутыми шарами, на рогах детские ботиночки и красивая сумка на шее.
Егор Никитович вполне серьезно говорит ошарашенному Виталию: «Грузи в машину и вези в Бийск или гони на Алтай». Все разыгрывают серьезность предложения, пошли советы по какому маршруту гнать и как доставить эту спокойно стоящую глыбу.
— Если все варианты не подходят, то я поручаю твоему тестю осенью сделать все необходимое с ним, а деньги передать новой семье.
Благодарность Виталия была заглушена хлопаньем в ладоши, шумом и одобряющими возгласами.
Сумка передана в блинную комиссию Ольге Егоровне, младшей сестре тестя, которая с двумя помощниками, рюмками и блинами на разносе с прибаутками пошла по столам, а бык принялся щипать травку, никому не мешая.
Пока подсчитывали навар на блины, ребятишки с выражением и детской чувственностью зачитывали выдержки из писем, телеграммы, поздравительные открытки, а направлял все это Никитка младший.
Гулянка перешла в свободное течение с бурными всплесками. Но за всем зорко наблюдали и направляли в правильное русло дед и отец.
Совместному описанию дальнейшее не поддается: в одном месте хохот от анекдотов — животы поддерживай, в другом — разнокалиберные частушки — уши вянут.
У моего дорогого
Совесть голубиная.
За глаза меня ругает,
В глаза — моя милая.
Моя милка заболела,
Захотела молока.
Ее послали под корову,
А попала под быка.
Милую, хорошую
Никогда не брошу я,
Не сменяю, ни продам
И товарищу не дам.
В третьем — мелодичные песни душу греют, в четвертом — Гришка заставляет извиваться с палкой. Одна затея сменяется другой, ревниво соревнуются гармонисты.