Когда наконец весь процесс сдачи-приемки завершился и Маша осталась в библиотеке одна, она села за свой стол, расслабленно опустила на него руки и сказала медленно и раздельно, для себя: «Ну вот я и дома…»
Пахнущая книгами тишина стояла в библиотеке.
Жить Маша стала у бабки Алены. Сыновья поставили старушке дом, чтобы дожизала она свою жизнь в тепле и достатке, чтоб и самим не отрываться от родительских корней, чтоб знать: где-то там, за дымными пределами их города, есть село, затерявшееся в полях, а в селе у них хата и мать, готовая принять, укрыть и пожалеть а неласковые времена.
Сыновья поставили большую хату, а сами жили в городе, и бабке Алёне было скучно одной в гулких, полупустых комнатах.
Когда Маша стала интересоваться квартирой, её сразу и направили к бабке Алёне: «У неё спроси, девушка. Она принимает квартирантов».
Бабка Алёна оказапась старушкой с сухоньким личиком, но ещё шустрой и улыбчивой; она сразу же согласилась взять Машу на квартиру, сказав:
— Живи, живи, дочка. И тебе будет хорошо, и мне веселей. — Голос у неё был неожиданно звонкий, без старческой надтреснутости, будто у девочки-пятиклассницы. Она пожалела Машу: — Такая молодая, а уже пошла в светы…
Маша не понимала многое из её разговоров, как не поняла сейчас это «в светы», но сама старушка ей нравилась, и она всегда улыбалась в ответ на её постоянную улыбку.
Быть квартирантом в селе, да ещё в таком большом доме, как у бабки Алены, — это совсем не то, что в городе.
— Вот здесь в какой комнате хочешь, там и поставим тебе кровать, — говорила бабка Алёна, водя Машу по всем комнатам. — Если хочешь, то и в двух комнатах живи… И не стесняйся. — Бабка с удовольствием оглядывалась на скромную, застенчивую девушку. — Не стесняйся. Если надо что, у меня проси.
Маша выбрала себе комнату с двумя окнами, выходившими на огород. В комнате стоял неуклюжий, но широкий и упругий диван — продукция, по всей вероятности, какой-нибудь артели районного центра, стоял стол, ничем не примечательный, два венских, даже на вид скрипучих стула, зато висело на стенах несколько картин без рам.
— Это мой сын рисовал, — с достоинством сообщила бабка Алёна, когда заметила, что Маша рассматривает картины. — Он сейчас художником в городе, при Доме культуры.
Она стояла у стены, сложив руки на животе, сдержанно-гордая за своего сына. Картины были копиями с известных полотен. На одной из них три охотника сидели на привале, один самозабвенно врал, второй ему не верил, а третий с пылкостью юности переживал рассказ… На заднем плане что-то вынюхивала в траве худая, с подтянутым животом собака. На второй — девочка с толстыми босыми ногами и с братцем за спиной убегала от грозы, и складки на её лице от крыльев носа до уголков губ, которые должны были изображать страх, походили на усы.