Выпускники, человек двадцать, принаряженные, стайками расселись в небольшом зале. Девчонки, стесняясь своих взрослых и новых нарядов, прятали смущенные, раскрасневшиеся лица в букеты сирени, будто нюхали, а парни потели от жары в своих пиджаках и теребили непривычные галстуки, некоторые и вовсе поснимали их, попрятали в карманы.
Стали вызывать на сцену, вручать аттестаты. Первым поднялся Вовка Абрамов, парень рослый, плечистый, с примоченным чубом, далеко не первый в классе по учению. Просто по алфавиту он был первым. Аттестат вручал Сергей Антонович, директор школы, а председатель выдавал права на вождение трактора. Получив аттестат, Вовка, не дожидаясь, когда Сергей Антонович протянет ему руку, взял и крепко, по-мужицки пожал и встряхнул руку директора. В зале и в президиуме засмеялись, а Вовка, смущённый, попятился к ступенькам, скорее со сцены. Но тут его окликнули — Федор Васильевич протягивал ему права тракториста и, видно, собирался слово сказать.
Вовка задержался, подошел к председателю.
— Ты, Абрамов, — Федор Васильевич поднялся и вышел из-за стола, — ты вот и теперь спешишь кудато. — В зале опять засмеялись. — А ты погодь, попридержи… Ты вот сообщи нам, куда тебя душа-то твоя торопливая манит? По-другому спрошу: где, собственно, думаешь силы свои богатырские употребить для общего, так сказать, дела?
Не ожидая, видно, такого допроса и думая, что все вопросы, какие жизнь готовила ему, остались позади, на выпускных экзаменах, Вовка растерялся. С надеждой, будто ожидая подсказки, покосился на Сергея Антоновича, но тот развел руками: с меня, мол, теперь взятки гладки, выкручивайся сам. В зале притихли. Ждали.
— А она меня никуда особо не манит, — признался Абрамов.
Кто-то из ребят, сидящих в задних рядах, высказался:
— Нас в армию манит.
Девчонки в зале захихикали. А Федор Васильевич, не улавливая шутки, серьезно сказал:
— Армия от вас не уйдет. А что, до армии баклуши бить будешь? Потом и загляд надо иметь. На кого из вас рассчитывать, вот что хочу знать. На тебя, скажем, можно?
Он с надеждой поглядел на Абрамова.
— А чего ж нельзя, — великодушно сказал Абрамов. Он нащупал наконец почву под ногами, понял, чего от него хотят. — Хоть сейчас на трактор сяду.
— Другой разговор. — Дядя Федор вынул платок из кармана и вытер пот с лица. — Это по-нашему, поделовому…
В зале захлопали.
Потом других к столу вызывали и у каждого что-то спрашивали: интересовались жизненными планами. «Жизненные планы» — это Сергея Антоновича выражение, Варе оно понравилось. Ей вообще нравилось, как Сергей Антонович говорил с ними последние дни. И во время экзаменов и так, когда беседовал — не как с несмышленышами какими-то, а как с вполне взрослыми, самостоятельными людьми, которым пора бы иметь свои жизненные планы.