«Было бы странно, — подумал я, — если б она в Дашу влюбилась!» Недоумение обнаружилось у меня на лице.
— Никакая она не красавица! — по-матрешечьи покрываясь уже разноцветными пятнами, базарно провозгласила мамаша. — Не красавица… Прикажите своим мозгам это понять.
Приказать мозгам ее сын Коля мог, но сердцу, видимо, нет. И в течение долгих лет… Тогда она, исчерпав терпение, выступила на родительском собрании. Мы, помню, уже заканчивали шестой класс.
— Даша Певзнер отвлекает наших сыновей. Один за другим… они становятся ее жертвами. Моего сына как подменили! Он осунулся, побледнел. И другие мальчики болеют той же болезнью. Надо что-то предпринимать.
— Запретить Даше быть умницей и красавицей? — внезапно удивилась Мария Петровна, которая всегда выступала не только за единение, но и за справедливость.
— Никакая она не красавица! — взъярилась родительница так, будто тринадцатилетняя Даша соблазнила ее супруга.
— Красивая… Ничего не попишешь, — возразила справедливая Мария Петровна.
— Тем более надо оберегать сыновей! — словно речь шла о провисшем над головой потолке или о нарушении правил уличного движения, подключилась другая мамаша.
Ни тогда, ни позднее уберечь сыновей от Даши родительницам не удавалось.
— Вот жидовка! — в бешенстве швырнула однажды вслед Даше одна из них, сбитая с толку моей рязанской внешностью. Хоть мы были уже в седьмом классе.
— Можно ей передать? — спокойно осведомился я.
— Как передать? В каком смысле?!
— В прямом… Мы с ней близнецы.
— Близнецы? Вот бы не сказала. Совсем не похож. Ни на нее, ни вообще… — делая мне комплимент, проговорила мамаша.
Я действительно был похож на русоволосого, курносого папу. И уже не впервые подумал, что с внешностью мне повезло.
Ну а Дашина внешность была столь впечатляюще красноречива, что в словесном красноречии сестра не нуждалась. Однако она, молчаливая, способна была, как и мама, на оглушительные поступки.
Так как все тайное становится явным, сестра узнала о родительском собрании — и властно созвала другое экстренное собрание: всей мужской половины нашего класса. Презрительно поглядывая на влюбленных, она сказала:
— Передайте своим родителям, что мне среди вас кое-кто дорог. — В один миг почти осязаемо возникла атмосфера враждебности: каждый знал, что дорог не он. Но кто же? Помытарив нервы своих поклонников, которыми были все поголовно, кроме Вовы Дубилина, не отличавшего месяца от луны, а хамства от деликатности, Даша, не напрягая голоса, произнесла:
— Мне дороги из вас только двое: Сережа и Игорь, мои братья. Так и сообщите родителям: пусть спят спокойно.