Тот заорал от ужаса, будто в него выстрелили из пушки. Но поняв, что это всего лишь Анна, почувствовал себя страшно глупо и быстро сообразил, как скрыть испуг.
— Awkward, — заявил он, — теперь я знаю, как запомнить. Надо только подумать о тебе. Анна — awkward.
Анна ползала на коленках, пытаясь убрать за собой, и даже не подняла головы. Если никто не подхватит, он, наверно, на этом остановится. Но Фрида, которой непосредственная опасность не грозила, тут же вступила в разговор:
— Ты сам на прошлой неделе разбил чашку, Руди. Почему ты такой противный? Не смей её дразнить.
Слова "не смей" для Руди не существовало. К тому же он ужасно не любил, когда ему напоминали о его ошибках. Ему, Руди, слушаться приказов какой-то одиннадцатилетней девчонки! Нет, это ей так с рук не сойдёт.
— Подумай, какая всем нам будет помощь с английским, моя дорогая сестрёнка Фрида, — голос у него был прямо масленый.
Анну пронзила дрожь.
Он больше ничего не сказал и ещё глубже зарылся носом в книгу. Но к началу ужина Руди нашел имена остальным.
Первой была Fearful Frieda.[12]
Фрида презрительно вскинула голову. За ней последовал Fierce Fritz,[13] который только хмыкнул, когда проверил, что это слово значит. Третьей стала Glorious Gretchen.[14]
Гретхен расхохоталась — Руди лишь в самую последнюю минуту успел найти более-менее подходящее слово, поскольку мама сказала, что пора мыть руки и садиться за стол.
Потом сестра занялась своими собственными поисками и за завтраком обратилась к брату со следующими словами:
— Пожалуйста, налей мне ещё какао, Rude Rudi.[15] Даже Руди рассмеялся, и прозвища были забыты — все, кроме анниного. Она понимала, что прозвище прилипло к ней не случайно. Фриц сказал об этом вслух, когда через пару дней она полетела на пол, со всего размаху споткнувшись о табуретку.
— Как всегда, Awkward Anna, — и тут же устыдился своих слов, пытаясь объяснить папе. — Понимаешь, ей это ужасно подходит.
Скоро все только так её и называли. При этом они покачивали головами и иногда даже говорили нежным голосом, но отделаться от нового имени было уже невозможно. Руди употреблял его чаще всех, он догадывался, как ей больно. Только папа никогда её так не называл, он тоже догадывался.
С Руди справиться невозможно, Анна это усвоила, когда была ещё совсем маленькой.
У неё пропало и малейшее желание удивлять папу знанием английского. Английский теперь накрепко связан с ужасным прозвищем, которое повсюду следовало за девочкой.
Awkward. Awkward. Неуклюжая. Неуклюжая.
Она ненавидела это слово, но понимала, правда есть правда.