Но она помнит выражение папиного лица — будто он знает куда больше, чем говорит. Нельзя же подавать Герде надежду, если на самом деле надежды нет.
Герда словно не замечала, что Анна старается устроиться поближе к ней. На лице её застыло такое выражение, будто она ничего не видит и не слышит.
— Повнимательней, Герда, — резко прикрикнула на девочку фрау Шмидт.
Молчание, потом заученный ответ:
— Да, фрау Шмидт.
Вечером, когда семья покончила с ужином, папа отправился к Хоффманам.
— А это не опасно, Эрнст? — спросила мама, когда он уходил.
— Может, чем-нибудь смогу быть полезен, — ответил тот.
Он возвратился домой очень быстро. Анна вскочила, надеясь прочитать на папином лице, что господин Хоффман благополучно вернулся домой.
— Они уехали из Франкфурта, — сказал папа. — Если бы я только пошел раньше… Впрочем, вряд ли бы от этого что-то изменилось.
На другой день в школе Анна прислушивалась к жужжанию голосов, передающих друг другу всевозможные сплетни.
— Господин Хоффман все их деньги с собой забрал.
— Они уехали к тетке в Роттердам.
— А я слышал, они в Берлине.
— Вы оба с ума сошли. Мне Йоханн Миттер сказал, что они отправились в Англию.
Раздалось сдавленное хихиканье. Йоханн был известен своими дикими выдумками.
— Врёт, как всегда, — расхохоталась Ильза Кронен. — Мой старший брат разговаривал с их соседями. Фрау Хоффман оставила им письмо на случай, если господин Хоффман вернётся и будет их искать. Она даже соседям не сказала, куда они едут. Вспомните, как Герда рассказывала про ферму в Австрии, где они всегда отдыхают летом…
"Не хочу об этом говорить, Герда, — подумала Анна. — Я ведь твой друг".
Она тихонько сидела и ждала начала урока. Хорошо, что Герда ей действительно доверяла. Конечно, у неё больше не было друзей, и Герда могла без опаски ей всё рассказывать, ведь никто другой с Анной не разговаривал. Во всяком случае, не часто. Её в школе считали просто дурочкой.
Началось всё в самый первый день занятий, давным-давно, когда Анна только приступила к сражению с алфавитом. Ей казалось, все буквы совершенно одинаковые. Может, было бы легче, если бы буквы стояли на странице спокойно, когда она пыталась их запоминать. Но стоило ей начать вглядываться в страницу, как буквы принимались плясать перед глазами. Она надеялась, что кто-нибудь ещё пожалуется, но никто ничего не сказал, а Анна признаться побоялась. Она старалась поднести книгу поближе к глазам, может, так буквы успокоятся.
Тут фрау Шмидт вызвала её к доске, проверить, что она выучила. Учительница ткнула указкой в какую-то букву и спросила: