Клара Зольтен обернулась. Что ещё? Она было нахмурилась, но вдруг вспомнила все события этого вечера.
— Да, Анна? — спросила она.
— Надо сначала показать им ёлку.
Мама помедлила в нерешительности.
— А она ведь права, Клара, — кивнул папа.
Мама отпустила ручку двери и пошла со всеми остальными в гостиную. Вот они уже перед сверкающей ёлкой. Такой же прекрасной, как в первое мгновение, когда папа разрешил им войти. От удивления мисс Уильямс широко раскрыла глаза.
— Никогда раньше не видела ёлки со свечками. Так красиво!
Анна знала, что ей понравится. Очень важно посмотреть на ёлку до того, как сесть за стол.
Ну вот, теперь пора.
"Может, лучше потом, — шептал голос внутри. — Может, подождать, когда гости уйдут".
Анна уже слышала этот голос раньше и больше не желала к нему прислушиваться.
— Мама, — надо торопиться, пока смелости хватает. — Я хочу тебе что-то сказать.
— Ну, только не ещё один сюрприз.
Мама полностью погрузилась в мысли об ужине. Конечно, всего предостаточно, но вдруг доктор окажется очень прожорливым?
Она взглянула на дочку и поняла — девочка ждёт, чтобы её выслушали. Да, Анне нужно время. С сегодняшнего дня у неё всегда должно быть время на Анну.
— Да, Анна? — ясное дело, теперь мама действительно готова слушать.
— Я умею говорить по-английски, — объявила Анна.
И сама захихикала — слова эти выскочили по-немецки, а не по-английски. Мама же не поймёт, что она имеет в виду. Анна повторила, на этот раз на правильном языке.
— Я умею говорить по-английски, мама. Не просто немножко. По-настоящему. Я всё время говорю в школе. Я теперь даже чаще всего думаю по-английски. Я говорю… ну, почти так же хорошо, как ты.
Она-то знала, что говорит по-английски куда лучше мамы, но Анна так сейчас любила маму и так хотела сказать ей что-нибудь приятное.
— По-английски! — в изумлении мама совершенно забыла про ужин. — Но дома ты всё время говоришь по-немецки. Всё время!
— В школе она уж точно всё время говорит по-английски, — вступила в разговор мисс Уильямс. — Вернее, трещит, как сорока. Изабелла превратила её в настоящую болтушку.
— Ты удивлена, мама? — повторяла Анна. — Ты довольна?
Клара Зольтен сама не знала, довольна ли она. Она улыбалась, но одновременно её на мгновенье охватила грусть.
— Теперь у меня совсем не осталось немецких детей.
— Они все твои дети, — папа ласково обнял её. — Хоть они теперь и канадцы, они всё равно твои дети, meine Liebe. Да, Анна, мама удивлена и очень довольна.
— Послушай, мама, — продолжала Анна, в первый раз в жизни не обращая внимания на папу. — Послушай, что я для тебя выучила.